Эркинольф был предельно сыт и немного пьян, его легонько пошатывало. Он успел хватануть почти полный кубок чего-то очень сладкого и неожиданно крепкого, переборщил маленько. Из кармана его высовывалось надкушенное пирожное-эклер, руки его были липки, а на щеки были попачканы сладким белым кремом. Вечерние трапезы в доме Сэй давались ему нелегко. Привычка и жизненный опыт велели ему хвататься за каждое возможное блюдо и жрать всё подряд, пока дают, набивать пузо изо всех своих сил… Пища богачей, зоров, настоящие яства, необычайно вкусная, пряная, сладкая, жирная и пахучая. От неё потом было плохо… Но, в некотором роде, в этом даже была дополнительная изюминка. Когда еще тебе будет плохо от того что ты пережрал фаршированных кашей фазанов? Или там диковинных сочных плодов? Или ужасно вкусных пирожных, от сладости которых сводило рот, а башка кружилась… Да будь оно проклято всё! Эки до последнего времени и понятия то не имел о существовании всяких пирожных там и эклеров с кремом.
Громко икнув, Эки прикрыл рот липкой ладонью и, скользнув взглядом по страшно дорогим сапогам графа, посмотрел на двух дворфов, что стояли в сторонке, разглядывая их особое оружие и доспехи. Собственная охрана, подгорные воины, не голодранцы какие…. Ишь! Серьёзный, видать, человек этот граф. Мальчишка не совсем понимал, что есть такое «граф». Какая-то разновидность зоров, это ясно… Видимо, очень богатая, угу.
Серьёзный был этот граф, да дурак-друком… или не местный может. Слово ему подавай, говорит. Да какой с него толк, с слова-то этого? Тут в Мулмастере каждый сам своему слову хозяин, хошь дал, а хошь обратно взял.
Как-то даже посмеявшись про себя над недалёким зором, Эки пожал плечами и, не поднимая взгляда, кивнул дважды.
- Могила... – сообщил он, приложив липкий палец к губам.
Принюхался. Палец его пах пирожными и кремом.