Где-то там позади остались проблемы Ульриха с алкоголизмом и повышенным либидо, странное замечание Церы, намекнувшей, что её Старый Хозяин тоже так делал, а теперь, выходит, покусал Церу с Ульрихом, или укусил сначала Церу, а потом уж она Ульриха, и они оба испытывают соответствующие зависимости. Странный вопрос химеры про поцелуи вообще вылетел из головы - когда она его задавала, Лес уже утаскивал Сильмини в лес.
Сейчас же перед ней были совсем другие проблемы. Но всё началось... опять с либидо. Похоже, Старый Церин Хозяин покусал не только тех двоих. А может, Цера служила Аспарагусу и это всё его проделки? Как бы там ни было, альвари сейчас было не до этих рассуждений. Она всей душой желала помочь мальчишке-королю сделаться гармоничным и обрести себя настоящего, а вышел пшик даже не досадный, а совершенно немыслимый и позорящий все магические умения Сильмини Келевон. Такой вот ужасный конфуз молодой волшебницы альвари.
Магия... она есть суть каждого альва. Она вообще течёт в каждом живом существе, и даже сейчас текла (кажется) в теле Леса, вот только тело это стало человеческим и лишённым всякого дара обращаться с магическими энергиями. Сильмини ахнула и отшатнулась от короля, выпуская его из своих «объятий» и не веря в то, что с ним произошло. Изумление и испуг так явственно читались на её лице, что невозможно было усомниться - ох, не это она задумывала, совсем не это...
А ведь за тридцать ударов сердца перед этим казалось, что всё идёт как надо. Что всё очень хорошо продвигается. Их магические энергии слились воедино и эльфийке открылась картина, которую она, быть может, и не увидела бы иначе, чем его глазами. Это было увлекательное путешествие через лес, пропитанный до корней страшным ядом Эгерей. Вот когда пришло понимание, что одному альву не под силу остановить распространение пагубной силы, сводящей королька с ума и делающей лес таким, каким предстал он перед ними. Злым и весёлым, любящим подкидывать смертельно опасные, неприятные сюрпризы под видом своих подарочков. Искренним подарком, по сути, был только щенок рогатого пса... ну как искренним, за него королёк вполне искренне предлагал эльфийке расплатиться своим телом. Знал бы он тогда, к чему это приведёт...
Но теперь было понятно, откуда исходит эта тьма и куда идти, чтобы выкорчевать её с корнями. Срубить корень зла и явить в этот мир свет и любовь. Да, даже в такой печальный и трагический для некоторых момент Сильмини нашла положительные стороны в произошедшем. Теперь она понимала, что чёрный яд Эгерей вместе со злом Кумы распространяется по миру из самого тёмного в этом мире города. И кажется, она даже могла найти к нему дорогу. Вот только дойти до этого места будет трудненько. Нелёгкой обещает быть эта прогулочка. Даже если рядом будут верные друзья. Но... когда есть цель - препятствия второстепенны. К тому же, у Сильмини, как у всякого альва, впереди целая вечность. Ну, так она пока думала.
- Ах, прости! - всплеснула она руками, стоя перед ним на коленях. Руки сложились перед собой будто в молитвенном жесте, лицо побледнело, а в уголках глаз появились слёзы. Сильмини не сводила с мальчишки испуганных очей. Она была в священном ужасе от содеянного, хоть и понимала, что это не она, а Фонтан забрал у короля магию. Но ведь потому, что она не умеючи попросила помочь мальчишке. Эльфийка затрясла головой, зажмурилась, отчего застывшие в уголках глаз слёзы потекли по щекам. Хорошая же она целительница... - Прости-прости-прости! Этого не должно было случиться! Я хотела, чтобы ты смог дойти сам до Фонтана! И ты... - она сглотнула, - теперь можешь...
Побелевшее лицо теперь стало краснеть от стыда и отчаяния. Она решилась открыть глаза и взглянуть на свою нечаянную жертву магии.
- Но если ты до него дойдёшь, ты сможешь загадать желание и всё вернуть! Причём и очиститься заодно, - попыталась она заверить короля, что не всё так плохо, как могло показаться на первый взгляд.
Ну подумаешь, стал обычным человеческим мальчишкой. Разве это плохо? Обычные человеческие мальчишки живут и не жалуются. Но для магического существа оно, конечно, трагедия... И альвари это понимала. И ей было так неловко, стыдно, горько и противно от самой себя, что хотелось вот прямо не сходя с этого места дать торжественное обещание, поклясться Илуватаром Творцом, что она больше никогда не применит магию. Голос разума, кричавший, что «ты, Сильмини, спятила ко всем кх'нурам и не смей делать этого», пока удерживал от этого рокового решения.