- Нуууу, дерьмо! Жопа! Уууф!
Из воды Глассвайн выбирался довольно шумно, это уж если не говорить о брызгах и поднимаемых волнах. Пару раз навернулся обратно в воду со звуком, подобным крушению целой горы посуды. В конце-концов, трясущийся рыцарь оказался на берегу, где принялся споро сбрасывать с себя ледяное железо, оставаясь в насквозь промокшей походной одежде.
- Я, конечно, уважаю всякие эти религиозные штуки - молитвы всякие, песнопения... Но вот ты сейчас совсем неподходящий момент для этой херни выбрала! А ты, червяк, где вообще свои яйца растерял? Сейчас я тебя сам в реку закину, а потом буду так же стоять и сопли жевать! Позор отцу твоему!
Сир Бербемджемский непритворно гневался на Феари с Найджелом, и в гневе был страшен. Мечут молнии глаза, топорщатся мокрые усы, брови и борода; внушительный обвинящий перст тычет в направлении осуждающих слов, придавая им пущего веса.
Впрочем, сколь силен был гнев, столь и кратковременен, ибо сир Бербемджемский был весьма отходчив (тем более при дамах). Все еще хмурясь, уже расплывается он в улыбке:
- Когда дойдем, придется тебе меня растирать, миледи ведьма. И никаких "нет" я не приму!
Уже заканчивая быстрые свои приготовления, повернулся к мелкому зверенышу Ями, довольно неплохо себя проявившему. Кивнул молча, уважительно так. Покидав, наконец, части доспеха в мешок, выпрямился, принюхиваясь. Не то, чтобы сир рыцарь обладал выдающимся обонянием... Но когда откуда-то пахло жареным мясом, вином и весельем, он им обладал.
- Нам туда. Айда, побежали, пока я не сдох тут с вами!