Так бывает, что один яркий и сильный Поступок способен стать спасительной соломинкой для утопающего в пучине навеянного коварным врагом наваждения. Поступок не героический, может быть, а самый что ни на есть человеческий, в самом хорошем значении этого слова. Ведь если быть хорошим человеком и есть героизм, то что же тогда, подлецом быть нормально? Ведь не могут все подряд быть героями. И всё же, этот Поступок был сродни героическому, по меньшей мере, в глазах одной эльфийки, которую он спас. Неведомо от чего спас, по правде, и вряд ли сам спаситель ведал о том, что он спаситель, но тем не менее...
Тепло человеческих ладоней согревающим, но не обжигающим огнём коснулось холодных висков и щёк. Не самых горячих ладоней, если откровенно, ведь вокруг царил холод, но Сильмини они сейчас показались очень даже тёплыми, потому что она сильно замёрзла и нежная кожа стала чувствительнее к любому теплу. Она уже вышла из транса и осознавала окружающую реальность, вот только находилась под лесным наваждением. Лес очаровал её своими сладкими речами и добрым отношением. Конечно, она чувствовала обман, но... на какой-то миг ему удалось убедить альвари в том, что в Алой Чащобе ей будет безопаснее, чем с этими существами. Однако, тот самый Поступок ведьмака снял всё наваждение.
Но не сразу. Сначала синие и похожие сейчас на ледышки очи устремились чуть испуганно и удивлённо навстречу изумрудным глазам валерийца, подёрнувшимся белесой дымкой. Действия ведьмака альвари поняла не сразу, но даже не подумала, что он хочет сделать ей что-то плохое, и не стала отстраняться или отталкивать его, она доверяла этому человеку. И это был первый шаг к избавлению от лесного морока. Сильмини вдруг поняла, что может доверять этим людям - наверное, не всем из них и не во всём, но в главном она могла довериться как ведьмаку, так и его жене, и Ульриху. Она могла вручить им свою жизнь, не боясь, что они её отнимут. Вот Цера с Найджеллом оставались под вопросом, но не потому, что они были злые, о нет, вовсе нет, конечно. Просто... они были как дети. Им требовалось внимание кого-то более старшего и опытного, кто мог дать совет, подсказать, что они делают не так и какие опасности грозят от последствий этих действий. Они могли навредить случайно, сами того не желая, и вот этим были опасны, и свою жизнь им доверить альвари побоялась бы поэтому, и только поэтому. Как и фей-ямам, также не злым, но имеющим свои странные обычаи, традиции и развлечения, которые могли быть, наверное, опасны для жизни окружающих. Никто из этих существ не был эльфийке врагом. А лес... коварный лес, внушивший ей, что он добр, мил и гостеприимен... вот его можно было назвать врагом... наверное... эльфа до конца была не уверена. Но сомнения ведь не родились на пустом месте.
Вторым шагом на пути к спасению стала неожиданная, признаться, и оттого показавшаяся особенно трогательной забота о её спокойствии и тепле. Сперва он дохнул в неё сизым дымком, позаиствованным из трубки главного фей-яма, и это действие Сильмини расценила как желание Валара её успокоить и прогнать безумство, всё ещё светившееся в её глазах. И это помогло - даже скорее не дым, а сам поступок валерийца согнал наваждение. Эта забота была так приятна. Хоть Валар и оказался к ней неожиданно слишком близок, ближе, чем полагается быть мужчине к женщине, если только они не любят друг друга. Сильмини об этом подумала, однако не придала значения - ведь у него есть Феари, она здесь рядом, и он, конечно же, только хотел помочь эльфийке, позаботиться о ней, увидев, что ей плохо. Именно так она расценила то, что он делает. Хотя лицо у него было несомненно красивое, как для человека. Вот эльфийского в нём было ничуть, а человеческой мужской красоты хватало с достатком. Сильное и волевое лицо человеческого мужчины... так рядом. Наверное, ей стоило от этой мысли смутиться, но... альвари всё поняла правильно, как ей казалось. Помощь. И ничего другого. Иначе она бы сама его оттолкнула, тюкнула рукоятью кинжала по голове и отправила бы к супруге.
И наконец, третьим заключительным шагом, отрезавшим вероятность вернуться к лесному наваждению, отрезвившим альвари и окончательно вернувшим к действительности из мира духов и грёз, в котором её угораздило ненадолго заблудиться, стало то, что ведьмак её согрел. Как только она безропотно выпила зелье, он обнял её руками и накинул ей на плечи вторую шкуру. Сильмини действительно начала согреваться, и довольно неплохо, его стараниями. А он ещё какое-то время дышал под шкуры горячим воздухом, и это даже улыбку у неё вызвало, благодарную и немного смешливую, уж очень забавно выглядел Валар, вбирая в себя воздух и выдыхая его, чуть ли щёки не надувая.
- Спасибо... - уже порядком согретая, благодарно шепнула она, самостоятельно кутаясь в шкуры, и кивнула на его слова о том, что поправится. Ведьмак легко мог прочитать в её глазах доверие.
За ушедшим обратно к своему хозяину кинжалом девушка проследила задумчивым взглядом, размышляя, надо ли его оставлять у себя и заодно припоминая беседу с Иссафальгаром. Она чуть хмурилась, вспоминая, что он повинен в смерти юноши, которого уже собирался хоронить Ульрих. Впрочем, ладно... если совет духа ещё понадобится, тогда она попросит кинжал у Валара. Пусть будет лучше у него. Хм... Валар - какое прекрасное, значащее имя для эльфа! Почему же Ульрих называет его по-другому?
Наваждение прошло. И ей теперь было немного стыдно за те мысли, что роились в её голове недавно, подобно муравьям в развороченном муравейнике. Как она могла так плохо думать об этих людях? Они ведь её уже раз спасли. Ах, проклятущий Лес! Славный ты, конечно, но хитрый. Интересно, зачем тебе понадобилась эльфийка?
Между тем по соседству происходил занимательный и поучительный для кое-кого разговор Ульриха с Церой. Острый слух эльфийки легко улавливал каждое слово, но пока она находилась в мыслях далеко и пока её приводил в чувства да отогревал ведьмак, все эти слова проносились мимо сознания, звучали где-то там на фоне. Когда же она начала согреваться, то заметила, как Синий Рыцарь целует свою руку, и это так удивило Сильмини, что её глаза широко раскрылись, она моргнула пару раз. Только затем, расслышав наконец слова о поцелуях, она поняла, что происходит, и неожиданно развеселилась. Натянув шкурки до самых глаз, альвари прыснула со смеху, подавляя звуки смеха двумя плотными барьерами шкур, уж постаравшись, чтобы никто этого не заметил. Это был немного нервный, отходчивый смех, и совсем не обидный. Она остро нуждалась в позитивных эмоциях, и они сами собой родились при виде целующего свою руку Ульриха. Он был так забавен и мил, обучая Церу любовным премудростям.
Так вот что это было, значит. Всего лишь поцелуй. Химера отчего-то решила, что люди так целуются, и разинула свою ужасную, просто кошмарную пасть. Ха-ха! Это же так смешно! Цера хотела поцеловать Найджелла и чуть не откусила ему голову! Ну весело же! Смешней не бывает! Хороший чёрный юмор, от которого жить становится легче и веселей. Вот бы ещё только Найджелл пришёл в себя и не повредился умом после такого-то. Подумав об этом, эльфийка сразу перестала хихикать и встревожилась уже за мальчишку, не приходящего в сознание.
Демонстрация с ловким разрубанием яблока надвое при помощи такого здоровенного меча также не прошла незамеченной, тем более, что она-то для неё и была предназначена, как Сильмини Келевон почему-то показалось. Подумалось, уж не хочет ли рыцарь покрасоваться перед ней, так лихо, залихватски разрубив яблоко. Но с чего бы ему это делать? Разве что он так красуется перед всеми... или... только перед женщинами? Эльфийка слишком мало знала людей, но уже достаточно, чтобы судить о некоторых их поступках. Она помнила, как мальчишки постарше, юноши и холостые мужчины в деревне, где жила, иногда тоже совершали что-то такое. Будто желая ей показать свою молодецкую удаль и представить себя в выгодном свете. Всё это объяснялось желанием понравиться красивой женщине. Неужели?.. Глаза альвари снова распахнулись, а где-то на сердце что-то гулко бухнуло. Нет, но ведь сэр Ульрих совершенно не был похож на азаратцев. Может, это просто шутка такая.
- Благодарю, сэр Ульрих, - голос прозвучал удивлённо и задумчиво как-то, а следом за ним из-под шкур вытянулась уже немного согретая тонкая рука и приняла угощение.
Поглядев на половинку яблока и так, и эдак, словно бы яблоко могло дать ответы на возникшие вдруг в светлой голове странные вопросы, Сильмини стала неторопливо есть сочную мякоть, откусывая понемногу и пряча драгоценную еду от мороза под шкурами, держа двумя ладонями. Можно было пока не спешить - похороны ведь займут какое-то время.
- Очень вкусно, сэр Ульрих! - окликнула альвари рыцаря, уже отошедшего от неё за телом Ричарда. Так, значит, он барон? Этот титул, часто встречающийся у людей, был ей знаком. А вот про сказку, связанную с яблоком, она не поняла. - Может, оно не из сказки, но вкус у него сказочный! - голос её прозвучал нежно.
Если Сильмини преувеличивала, желая сделать Ульриху приятное, то совсем ненамного. Она и правда получала удовольствие от сочной и сладкой мякоти, аппетитно похрустывая себе под шкуркой, будто мышка, которую угостили лакомым кусочком сыра.
Зелье на неё, по-видимому, не действовало. Альвари не ощущала, кажется, ничего необычного. Ну, кроме этого навязчивого вопроса о показавшемся ей странным поведении Ульриха. Или можно считать необычными разговоры маленьких разумных лисят с Церой и Феари? Сильмини прислушалась, о чём они там говорят. Трое коленопреклонённых превозносили Церу и клялись ей в верности, торжественно называли великой, страшной и вонючей. Это удивляло и, наверное, тоже по-своему смешило, но такие речи пушистиков не выбивались из общей картины их типичного поведения. Что ж, химере было решать, так ли она на самом деле велика и вонюча, как убеждали её фей-ямы. А вот другие просили у огневласой женщины её крови и, зачем-то, ещё и крови Найджелла. Эльфа нахмурилась - нехорошо это было. Странные какие-то забавы у лисят. И уже хотела предостеречь леди Феари, но та сама ответила им, да так, что необходимость в предупреждении отпала, альвари увидела, что Феари сама прекрасно понимает опасности таких шуток. А потом к ней подошёл Валар, предложив наглядно продемонстрировать Цере, как правильно целоваться, и Сильмини вовсе решила им не мешать.
Подошедшему Претенденту она кивнула и ответила так, чтобы слышать могли и остальные оставшиеся у потухшего костра:
- Да, я там была и говорила с бесплотным и с Лесом. Каждый из них показал дорогу и заверил в её безопасности. Но только вот дороги эти не сходятся, и решить нам надо, кому поверим, по какой пойдём. У меня уже есть своё мнение, но я хочу, чтобы мы решили это вместе. Потерпи немного, мудрый, - попросила она фей-яма. - Скоро Ульрих вернётся и тогда я уж расскажу сразу всем. Ему это тоже надо слышать. А может... и покажу, - задумалась альвари, но затем тряхнула головой, - нет, сил моих для мыслеобразов, скорее всего, будет недостаточно. Придётся довольствоваться словами.
Всё же эльфийка задумалась, действительно ли ей не хватит сил всё показать. Например, если все они возьмутся за руки и образуют единую цепь, она могла бы пустить по ней мыслеобраз, который бы все увидели... дома бы она легко это сделала, здесь же... здесь слишком худо даже для такого незначительного волшебства. Альвы это и волшебством-то не считают - для них это естественно, почти как дышать.
Взгляд Сильмини устремился к манящему лесу и остановился на подозрительной птичке. Захотелось её спросить: «Кто ты?» Очень уж сильно захотелось. Но альвари удержалась от этого желания, боясь, что Лес снова начнёт ей что-то нашёптывать. Один раз у него уже почти получилось. Второго шанса она ему не даст.