Валар, Феари и даже Сильмини были зачарованы этой борьбой проклятия и любви. Перышки росли и опадали и снова на их месте вырастали другие. От слов Валара у Феари по спине пробежали мурашки. "Лента в волосах", "Свет божественного огня" - все это отчасти пугало девушку. Она не считала себя чем-то полезным для ведьмачьих заговоров. Это вон Ульрих: заколдованный рыцарь, или эта красивая эльфийка - это они волшебные. А Феари ведь самая обычная. Хотя нет, ведь на ней тоже лежит проклятие. Значит и она сможет пригодиться. Что ж, пусть так. Она не станет спорить. И Феари взволнованно глядит на возлюбленного, не зная, что сказать.
А потом неловкое молчание прерывает Сильмини. Ах, Сильмини. Феари, обращаясь к ней глазами, обреченно понимает, что больше не в силах отвести от нее глаз. Ведь она - совершенство. Не в том, что идеальна в своей красоте, а в том, что каждое движение ее, мимолетная улыбка или выразительный взгляд - все в ней отражается в душе Феари восторгом. Красивая! Каждый поворот ее головы, тусклый блеск светлых волос, удивительный разрез глаз и этот незабываемый оттенок манящих губ - на это Феари способна смотреть вечно. Смотреть и любоваться ею. Потому что Сильмини зачаровывает. И в глазах Феари начинает это очарование отражаться. Если Сильмини бросит нечаянный взгляд на рыжую девушку, то невольно зацепится за странный блеск в ее взоре, за мягкий румянец на щеках, и блеск искусанных от волнения губ. Бедная, бедная Сильмини. Бедняжечка. Знала бы она, чем обернется ее красота, наверное о помощи бы эту дикую компанию просить не стала. Но уже поздно. Как для нее, так и для всех остальных, попавших в сети очарования альвов.
Что стряслось с Феари? Откуда это сумасшедшее обожание эльфийки? Ведь в нее уже по уши втрескались и Ульрих, и Найджелл, и пушистая компания Фей-ямов, включая их маленьких лошадок. С чего это девушка, даже замужняя дама, очаровывается ее красотой? Феари думать об этом было некогда. Влекомая ее красотой, Феари пропадала, задерживаясь хоть на мгновение в глазах этой белокурой красавицы. Идея испить "женскую радость" и разогнать и без того перегретую в жилах кровь Феари не особо была по нраву. Кто знает, быть может не только любовь к Валару снимала ее проклятие. Может и очарование Сильмини приложило к этому руку? Может проклятие коднара в принципе не любило горячую кровь?
Приняв мясо от Ульриха, Феари поблагодарила рыцаря, отломила от своего куска добрую половину и отдала Валару. Есть ей совсем сейчас не хотелось. Волнение в груди не желало еды, ему подавай вдохновение! И Феари едва запихнула в себя мясо, стараясь безуспешно пробудить в себе аппетит. А вот замечание Ульриха, относительно "здоровья, там где надо, для молодого мужа" в очередной раз вогнало девушку в краску. Смущенная и покрасневшая, она отвела взгляд от Валара, и вызывающе поглядела вслед беспечному рыцарю. Его веселость была напущенной, это чувствовали все.
Боги, как же Ульрих был одинок! Он был так одинок и несчастен! Покинутый своей возлюбленной, он, будто брошенный ребенок, замерзший больше изнутри, чем снаружи, готов был принять любые объятия, принять и хоть немного согреться. И Феари, обнимая его, понимает, что чем Ульрих несчастнее, тем сильнее она ненавидит Мель. Ульрих мерзнет из-за нее! - считает Феари. Не покинь она его, он бы быстро отогрелся. Но его проклятие теперь неизлечимо так, как излечимо ее. И Феари в глубине души проклинает Мелью, проклинает свободолюбивую чертовку, оставившую своего родного рыцаря во имя высших целей и банальной свободы от ответственности. Феари злится и коченеет у его ледяной груди. Обрастает от злобы и холода чешуей, когтями и перьями, когда Ульрих отстраняется, будто уколовшись о ее черное жало в сердце. Феари снова глядит в его серые глаза и испытывает вину. Она позволила Мелье уйти. Это она виновна в его бедах! И смотрит на него виновато, стуча зубами и трясясь от холода. Она готова намертво примерзнуть к его груди от этой ужасной тягостной вины за свою сестру. Но разве ж им это поможет?
И Феари понимает, что накипело. Что делают эти тела на их шеях? Ричард, южанин? Зачем они их тянут? А еще Сильмини утверждает, что южанин - сосуд для бестелесного. Эдакий ящик пандоры, бомба с часовым механизмом. Кто знает, что случится, когда Фонтан даст жизнь этому человеку?
- Я за то, чтобы оставить тело Ричарда и незнакомца здесь, - вдруг объявляет Феари, после слов Сильмини, - Их нужно было оставить с самого начала, не тратя на них свои и без того конечные силы и нервы. Посмотрите: мы несем с собой два трупа. В одном еще есть бесплотный дух неизвестного качества, и мы тащим их.. но ради чего? Ричард уже мертв. Там, где он сейчас, лучше, чем здесь. Южанин тоже уже мертв. Жив тот, кто занят его тело. И я против этого самозванца. Поэтому предлагаю проголосовать: кто за то, чтобы оставить эти тела здесь? Учтите, нам предстоит дальняя дорога, и силы нужно экономить. Более всех обращаюсь к тебе, Ульрих. Ты знал Ричарда. Позволишь ли ты оставить его тут, не тревожа больше его остывшее тело понапрасну?