А он лежал, такой тихий и безмолвный, лежал, истекая кровью, лежал на ее коленях, в ее руках, лежал недвижимый и бледный. Любимый.
Она смотрела на него, нежно и внимательно, отыскивая в его лице признаки жизни, признаки возвращения в эту реальность, будто ждала письма с фронта, долгожданного почерка любимого на клочке бумаги.
Феари была растеряна. На ее коленях, в ее лапах лежал тот, от чьего присутствия сердце ее становилось счастливее, и сейчас он лежал так тихо, что Феари попросту было страшно. Она старалась скрывать свою уязвимость, свою слабость к рыжему мужчине, но кого она могла обмануть? Она боялась его потерять, вот так, в своих жутких лапах не удержать его жизнь даже ценою своей любви. И потому она беспрекословно подчинялась белокурой незнакомке, доверяя ей, потому как себе верить боялась. Сейчас она в крайней степени была подвержена эмоциям, а эмоции в таких делах были страшной помехой, и Феари совершенно не доверяла себе в таких случаях.
Выслушав эльфийку, Феари принялась аккуратно стирать кровь с его лица, используя смоченные в снеге куски материи. Заботливо и осторожно проходилась она по его губам и ложбинке под носом, по подбородку и точеным скулам, по векам и бледным щекам.
- Кровь остановилась, - задумчиво ответила она и сдула рыжую прядку волос, мешающую и падающую на глаза.
И в этот самый миг Найджелл нагрянул на нее будто ветер, сдувая крохотные снежинки с рыжих волос.
- А я знал же что вы меня спасете!..
В тот миг Феари даже не слишком обрадовалась этому обстоятельству. Отчего она думала, совершая такую несусветную глупость, что он не вспомнит о ее поступке? Как могла она поступить так с юным мальчишеским сердцем? Как теперь объяснять ему свой поступок, свой необдуманный порыв? Ведь он надумает невесть чего, будто барышня, влюбленная в мужчину. Что не сделай, что не скажи - а все будет знаком. Каким захочешь, таким и будет. И Феари, покамест парнишка обнимал ее и прижимался к ней, чувствовала себя не в своей тарелке. Вежливо и нервно улыбалась, и глазами тревожно озиралась по сторонам, пытаясь поймать хоть какую-нибудь здравую мысль в своей голове. А положение спасла Сильмини, совершенно не подозревающая о своем подвиге. Красавица эльфийка понравилась мальчишке куда больше химеры. Может потому, что ее, в отличие от Церы, можно было ощупать глазами, чем он сразу же и занялся, начав с груди. Феари в тот момент так и тянуло по-дружески похлопать его по плечу, поддерживая парня. Да, она и сама была не прочь взглядом медленно снять с нее это окровавленную тонкую тунику, освободив точеное светлое тело от оков одежды. Почему эльфы одеваются? Они должны ходить нагими! Негоже скрывать от мира такую красоту.
Две пары глаз раздевали красивую эльфийку, благо видела она сейчас только жадный мальчишеский взгляд, не замечая пламенного взгляда рыжеволосой девушки.
А Валар, тем временем, вдруг открыл глаза. Они увидели друг друга будто впервые. Оба вздрогнули от неожиданности и внезапной радости. Он обрадовался ее такой нужной, необходимой даже близости, она тому, что он жив, что он вернулся к ним, к ней, и все страшное позади. Тяжелая мужская рука нашла в себе силу подняться и коснуться ее лица. Ему это было необходимо. Феари прильнула губами к его ладони и улыбнулась, вновь взглянув на него. Он сделал попытку подняться, но сил не нашел, Феари провела тыльной стороной лапы по его щеке, осторожно запустила когти в его волосы, будто расчесывала их.
- С возвращением, любимый, - тихо прошептала она.
На его вопрос ответила:
- Ульрих рядом! Его позвать? - и, не дожидаясь ответа, крикнула:
- Ульрих! Валар очнулся! Иди сюда. И воды!
- Ты же хочешь воды? - вопрос к ведьмаку
- Воды прихвати!
А сама радостная, счастливая, будто светится изнутри. А как иначе? Ведь Валар очнулся!