Сильмини заметила брошенный на неё недоверчивый взгляд Рыжей Леди, или огневласой, как она её назвала. Огневласой человеческой женщины, несущей на себе след проклятья. Видела она её готовность запустить следующий кинжал в незваную гостью. Это заставило альвари повременить какие-то мгновения перед тем, как повернуться к ведьмаку, и напряжённо дождаться решения огневласой. Несколько секунд точилась борьба двух упрямых взглядов, направленных друг на друга. За это время и представиться можно было бы, и пояснить, откуда она так внезапно взялась на поляне. Но слова не понадобились - заметив рогатых лисичек, рыжая ей поверила, и тогда, больше не мешкая, эльфийка занялась заклинанием исцеления для ведуна, от здоровья которого зависело существование Дороги.
Она уже не видела терзаний Феари, не знающей, что ей делать с мальчиком, как ему помочь. Не видела, как она его поцеловала. Только эльфийским чутьём своим уловила, что у неё получилось - бесплотный злой дух уносился прочь, не получив желаемое. Сказать это огневласой Сильмини уже не могла - она была полностью сосредоточена на волшбе, которая давалась ей с превеликим трудом, нельзя было сейчас отвлекаться. Поэтому же она не видела и не знала, что огневласая не поняла своей победы, расстроилась, думая, что у неё ничего не вышло. Альвари была занята магией...
А с магией всё было плохо. Этот мир действительно вытягивал её силы. Он делал это умело, играючи с нею будто опытный маг с малышом-альвом, ещё не сведущим в волшебных законах мироздания, только познающим их и учащимся распоряжаться дарованными ему от рождения силами. Так себя сейчас чувствовала Сильмини Келевон. Словно в раннем детстве, она теряла концентрацию, не могла полностью, как нужно, сосредоточиться на творимой волшбе. Её внимание рассеивалось по мелочам. То на бесплотного обратилось, тихо радуясь, что у огневласой всё вышло и человек вне опасности. То на дёрнувшегося ведьмака отвлеклось, заставив женщину и саму вздрогнуть всем телом, его видимой боли сочувствуя. Эмпатия её всё ещё была отключена, иначе эту боль она бы ощутила и сама, однако даже взгляда со стороны хватало, чтобы понять, насколько должно быть больно рыжеволосому человеку. А окончательно концентрация сбилась, когда окружающий лес с ней недобро заговорил, зашептал, прогонять её стал, угрожать зловеще. Тяжело на душе стало, ведь она ничего плохого ему не сделала, а он вот так... Обидно даже, хотя и понимала Сильмини, что лес, также как и благородные рогатые псы, попал под чужую власть и перестал быть себе хозяином. Она для него была врагом. К счастью, не для всего этого леса, иначе было бы ей совсем худо. Но и этого шёпота хватило, чтобы окончательно её запутать и лишить остатков сил, которые оказались брошены впустую. Эльфийская магия разлетелась в прах, не достигнув своей цели. Свет в ладони, направленной на ведьмака, померк, и даже кожа её на время мерцать перестала, потускнела, почернела, будто подёрнутая проклятием.
Она смотрела на дрожащее, окровавленное ведьмачье тело, так и не получившее помощи, которую она хотела ему дать. Ей и самой страшно хотелось упасть. Закрыть глаза и не двигаться. Дать телу нужный отдых после таких сложных пережитых минут в этом мире. Только нельзя было поддаваться сейчас усталости. Её колени дрожали, безумно хотелось подойти к тёплому костру и улечься рядом с ним... Эльфийка выдохнула, опуская руку, и дёрнула головой, прогоняя прочь наваждение, шептавшее ей, как же она устала. Здесь был кто-то, кому было хуже, чем ей, а она ещё была достаточно крепка физически, чтобы помочь ему если не магией, то обычными целительными средствами. Травами целебными, отваром восстанавливающим и приводящим в тонус. Надо было нагреть воды. Ещё не поздно спасти человека.
Оторвавши взор от ведуна, Сильмини обвела им поляну и поняла, что битва закончена их маленькой, но такой ценной сейчас победой, дающей время на передышку, на восстановление утраченных сил и на простые житейские радости вроде возможности познакомиться и перекинуться несколькими предложениями, а то и хорошо поговорить, пока вода будет греться. Женщина-монстр победила последнего рогатого пса и так этому радовалась, что невольно могла бы вызвать улыбку у сребровласой, если бы та не сочувствовала этому псу, не заслуживавшему подобной участи, но из-за своего служения Тьме ставшему для них опасным врагом. Рана в боку, затянувшаяся и почти зажившая уже, напомнила о себе болезненным зудом, когда взгляд эльфийки на мгновение задержался на голове рогатого пса в руке у химеры. Голове, усмехающейся в оскале своих острых зубов, с красивыми витыми рогами, по-королевски венчающими уродливую, искажённую застывшей ненавистью морду. Больно и печально стало при её виде.
- Ульрих... ты вернулся... - одновременно с печалью и радостью выдохнула еле слышно альвари, увидев кое-как идущего к поляне Синего Рыцаря, прыгающего на хромой ноге, окаменевшего лицом будто, больно было ему, очень больно, но держался он молодцом. Такие люди ни за что не признают, что им плохо, когда рядом есть те, кому ещё хуже. Однако, и он тоже нуждался в уходе и лечении.
Он успел, и это приободрило Сильмини. Все были в сборе - кажется, эти люди никого из своих ещё не потеряли за время их нежданной встречи. Человеческий подросток, лежавший мёртвым, был таким уже явно продолжительное время, так что его к потерям, связанным с появлением Сильмини, можно было не относить.
С Ульрихом тут же заговорила странно ведущая себя женщина-полузмея, назвала его хозяином, и альвари с подозрением поглядела на рыцаря. Неужели это он создал чудовище, совместив в ней черты нескольких разных живых существ, в том числе и человеческие? Это бы не красило ледяного рыцаря в глазах эльфийки, весьма негативно относившейся к подобным экспериментам с селекционированием, таково уж было отношение альвов к этим извращениям над природой живых созданий. Но сейчас было не до этого, и вообще это не её дело. Понятно только стало, что химера, названная Церой, служит рыцарю. Её рассказ, так же как и поведение, могли бы быть забавны, если бы не все сопутствующие обстоятельства и горечь внутри, которую чувствовала Сильмини.
Надо было заняться ведьмаком. Его сейчас обняла огневласая, она им очень дорожила. Чтобы это понять, не нужно было быть ни альвом, ни волшебником. Так можно дорожить только кем-то близким или родным.
- Я - Сильмини Келевон из дома Леонтари, - представилась она для остальных, не стоя на месте, а уже направляясь торопливо к костру. Опустилась перед ним на одно колено, отложила свой лук, окроплённый своей кровью, глянула на руки свои и ужаснулась. В таком виде она предстала этим людям. Не удивительно, что огневласая не сразу ей поверила. От костра шло приятное согревающее тепло, так необходимое сейчас окоченевшему телу. - Если Найджелл - это имя мальчика, то он в порядке, - ответила Ульриху, бросила взгляд на окаменевшего подростка, так и не пришедшего в себя. - Я не знаю, что сделала огневласая, но она молодец. Призрак ушёл, не тронув его, и только благодаря ей. Что с ним случилось? И... у вас есть при себе целебные травы или иные лекарственные средства? Этот мир испил до дна мои магические силы, чаровать я не смогу, пока не отдохну, но я ещё могу ему помочь, - альвари кивнула на Валара. - Я виновата в случившемся, хоть оказалась здесь и не по своей воле. Прошу у вас прощения за это, - Сильмини чуть наклонила голову, опустив взгляд. - Илуватар был милостив к нам и не допустил ничьей смерти, и я не собираюсь отпускать ведуна в его посмертие. Нужна вода и травы. Если их нет, я поищу. Попрошу лес помочь.
Этого бы ей делать сейчас не хотелось. Не весь лес был дружелюбен, и говорить с его тёмной частью эльфийке было бы тяжело. Если это возможно, лучше обойтись без его помощи.