Он смеется, шутит с Ульрихом и Церой, в то время, как она утыкается ему в шею и дышит лишь им. Голос его отзывается в его теле, переходя в ее, растекаясь по венам и жилам желанным бальзамом. Феари дышит им, не в силах остановиться. Он чувствует это и, не давая опомниться, берет на руки и уносит прочь, будто ограждая от всех проблем и печалей. Недолго, конечно, Феари дает себя нести. Вот еще, он не меньше ее устал идти, а тут еще и нести взялся. Одарив возмущенным взглядом рыжевласого, она наконец чувствует ногами землю и берет себя в руки. Порадовались и хватит.
Валар делится с ней своими тревогами, даже не подозревая, как лестно Феари быть посвященной в его печали. Ей хочется подойти к нему и попросить всегда вот так рассказывать ей о своих переживаниях, не нести все в себе, становясь час от часу хмурым и молчаливым. Но она не показывает ему своего настроения, слушает его спокойно и внимательно.
- Хорошо, разумеется я поговорю с Церой. Быть может, она сама знает, что помогает ей восстанавливать силы, - тяжело вздыхает и отводит взгляд, - О Найджелле ничего не могу сказать. Пока еще слишком рано строить предположения относительно того, что творится в его душе. Но думается мне, что мальчонка куда менее душевен, нежели все остальные. Ричард из него здорово дух успел выбить, пока не умер. Уж не знаю, причастен ли Найдж к этому, но то, что он рад этому, не укрылось ни от чьего взгляда. Впрочем, полно о Найджелле, куда больше меня беспокоит Ульрих. Пусть он и не умирает так, как все привыкли, но то, что страдает - с этим не поспоришь. И эта кровь.. ее слишком много, чтобы не обращать на нее внимание. В первую очередь внимания требует именно Ульрих. Цера восстановится, ей бы только отогреться как следует и отдохнуть. А вот с Ульрихом все куда сложнее. Как бы не убило его то, что не дает умереть... А что делает этот цветок?
- А что касается пути.. бери силу из меня, Валар. Бери, сколь хочешь. Мне все равно нужно куда-то ее девать, ее во мне хоть черпай. Оставь Церу и Ульриха восстанавливаться, бери из меня. Пока есть на что ее тратить, я не смогу ее обратить во зло. Пусть я хоть вся этими перьями обрасту, зато зла никому не причиню, - смотрит на него честными глазами, слегка волнуясь. Отчасти смогла признаться в душевных терзаниях. Может поймет, что душу проклятие тоже не обошло стороной.
Она шла вслед за ним, рассматривая травы, дивясь их разнообразию и неповторимости. Ничего подобного она никогда не видела, и ее искренне удивляло, когда Валар смотрел на растение своим пронзительным золотым взглядом и видел свойства растения, даже не прикасаясь к нему. Так бы еще людей видеть.
Нити тихой беседы прервал Ульрих. Увидал наливные яблоки и уже мысленно их съел. Неудивительно, все были голодны, а яблоки, тем временем, были на удивление хороши. Интересно, в какой сказке они надеялись найти таких дурачков, что сразу же, не думая, потянут их в рот, ничего не заподозрив. Валар вовремя остановил рыцаря, насмешив Феари воспоминанием о недавней шутке с Церой. Искренний смех ее трелью огласил мрачный с виду лес. Не чувствовала Феари злобы у этого леса. Мрачный и красивый, он был скорее подозрителен к чужакам, но не желающий им зла. Быть может, опасался вандалов, каких тут проходило не мало, а может просто чужих не любил. В любом случае, нежная трель смеха ее наполнила багровую тяжелую тишину, утолив ее ненасытность.
Сбор растений оказался делом не сложным. Она действовала строго указаниям ведьмака и собирала ловко, благо острые когти, словно серп, срезали нужные пучки трав, не давая ей сосредоточиться. В итоге ведьмак, казалось, остался доволен ее работой, и они направились к яблоне. Феари яблоне не доверяла от слова совсем. Смотрела на нее с подозрением, скрестив лапы.
Вообще, лапы Феари желали не травки срезать, а тушки распарывать. Лапы желали, а разум, конечно же, ни в коем случае этого не желал. И внутренний этот конфликт начинал раздражать девушку, проявляясь на лице румянцем и хищным блеском в глазах.