Феари смотрела на Превосходного во все глаза, казалось, ловила каждое его слово, изнутри же умирала со смеху. Вот это да! Отказал! А как отказал-то! По-королевски! Все в ней боролось с тем, чтобы не согнуться пополам. Но разве она плохая актриса? Отнюдь. Она стояла ровно также, как и с минуту до этого, слушала его изысканную брехню и понимающе кивала в такт. Лишь глаза искрились радостным любопытством, какое бывает у детей, разворачивающих подарочную упаковку.
В конце концов, он отошел на шаг назад и отвел взгляд. Беседа окончена, можете выдохнуть. Феари быстро ушла прочь, в тень, дать волю уставшим от напряжения мышцам лица. Стояла улыбалась лесу, чуть хихикая, отчего плечи слегка подрагивали. Со спины картина выглядела двусмысленно. Все понимали - деваха ушла хохотать. Однако Превосходному, ежели он обернется, может показаться, что горюет, милая. Плачет, оскорбленная и помилованная его превосходительством.
Слезы там и впрямь от смеха выступили. Она, ко всему прочему, принялась их утирать одной здоровой рукой. Картина с плачем приобретала более реалистичные оттенки. Надо было как можно быстрее брать себя в руки. Более того, нужно было подготовиться к тому, что еще не раз придется слушать его завихреную речь и дышать, дышать как можно глубже, чтобы не прервать ее раскатистым хохотом.