Цыганка ждала их в условленном месте, опираясь на тележку, в которой находилось нечто, укутанное в тонкий белый шелк.
Тележка с виду была довольно тяжело нагруженная - что, в целом, не должно было удивлять, если припомнить, что дварф в тяжелых доспехах должен был весить немало стоунов.
Каменщик тоже был уже тут, вместе с плитой, покрытой мешковиной.
Госпожа Эсмеральда сдернула дерюгу, коснулась надгробия.
- - Торн тяжелый Топор. С Любовью от Эсме. Пусть Муриндаль... - она запнулась, вскинула удивленные глаза на Гаррета. - Муриндаль? - пальцы ее, исследовавшие каждую букву, замерли.
Гаррет ничего не успел ответить, как среди ясного неба сверкнула молния, раскатившись громовым смехом.
- Хорошо, - поспешно кивнула цыганка. - Так даже лучше. Пусть.
Тем временем к месту встречи начали подтягиваться зеваки. Дварфы. И молодые, и в возрасте,и даже один довольно-таки дряхлый кряжистый старец, белый, как лунь. Его борода была переплетена косами и заправлена за пояс.
Госпожа Эсмеральда, как выяснилось, решила похоронить дварфа на окраине города ближе к железнодорожной станции. Она толкнула тележку, процессия дварфов двинулась следом, на ходу громогласно оспаривая друг у друга право покатить тело или плиту. В конце концов, старейшина установил порядок движения. Каждому было позволено принять участие, даже почти безбородый юнец удостоился права провожать в последний путь великого воина.
Наконец, прибыли на избранное место. Стук колес поезда доносился сюда, отчетливо тянуло дымом. Земля, поросшая жесткой травой, была каменистой и твердой.
- Ему тут будет хорошо, - прошептала Эсмералдьда, кутаясь в шаль. - Он любил запах угля и машинного масла. Хотя больше всего он любил запах каленого железа и доброй битвы.
Одинокая скупая слезинка тайком скатилась по ее щеке, затерявшись в морщинках.
- Копайте могилу, - велела она со вздохом.