Шаркающие шаги не торопились, будто специально оттягивая момент.
Это знакомое до дрожи чувство, заставляющее трепетать многих воров.
Ожидание.
Когда сидишь затаившись, зажав душу в кулак, не смея шевельнуться.
Минуты растягиваются в бесконечные часы.
Сердце так тарахтит в груди, что, кажется, эхом отдается от стен.
Когда дышишь через раз, и моргаешь через два.
А чертова пыль в чертовом помещении, которую до сих пор и не замечал, так и норовит проникнуть в нос и отвратительно защекотать.
И ты давишь в себе предательский чих, проклинаешь все на свете.
И непременно начинает чесаться нога, причем в том месте, куда вот именно сейчас невозможно дотянуться, чтобы не обрушить себе на голову какую-нибудь вазу.
Так и сейчас. Незнакомец за дверью шаркал, кашлял, журчал водой, наливаемой в стакан, шумно пил - и все это, навлекая на себя проклятия вора.
Наконец, он добрался до чертовой двери. Разумеется, она скрипела, как старая телега. Свет фонаря качнулся, осветив его лицо - сгорбленный крючконосый старик в ночном колпаке и пижаме.
- Ну, скотина, - неразборчиво пробормотал он, - Наконец-то ты попалась. Кха-кха. Удушу, гадина. А, курва, - чертыхнулся он, споткнувшись. - Да где же...
Фонарь в его руке метушился во все стороны.
Гаррет сидел как мышь. Нет, гораздо тише, чем мышь, если вспомнить, как шурудила и пищала крыса.
Старик, продолжая ругаться, поставил фонарь и долго шарил руками по полу возле шкафа.
- Да где же ... АЙ! Твою мать, зараза, проклятье! - Он взвыл и затряс рукой.
Попался. Если крыса это видела - она наверняка злобно хихикала в своем крысином углу, потирая маленькие лапки. Попался в собственный капкан, который мистер Прикл предусмотрительно оставил взведенным.
Можно было себе очень живо представить, как торговец запихивает в мышеловку прелестный запашистый лакомый кусочек. Как прислушивается, погасив свет и спрятавшись под одеяло, когда, наконец, воришка попадётся. Как вскакивает, услышав тревожный писк, и победоносно шествует в лавку - чтобы насладиться своим торжеством. Но вмешалась судьба в лиц вора, и охотник превратился в жертву.
Бросив фонарь на полу, торговец с проклятьями сорвал с руки капкан, отшвырнул его, пнув ногой какой-то ящик, снова взвыл, ибо угодил по чему-то твердому, злобно сплюнул и ушел.
Фонарь так и остался на полу. И путь был свободен.
Вор спокойно выскользнул за дверь и направился к замеченной накануне кузнице. Надо было все-таки раздобыть себе кое-что подходящее.
Тёмные улицы распахнули вору свои объятия. Скользя меж домами, он мог вдоволь насладиться бестолковостью стражников, которые внимательно осматривали освещенные мета, в то время, как Гаррет скрывался в тени. А где же еще должен прятаться вор?
Лавка кузнеца изобиловала коваными украшениями, витыми решетками, чугунным литьем. И замок, разумеется, висел на двери.