Оставив ключи и получив заверения хозяйки в том, что к его возвращению постель будет заменена, комната убрана, а обед всегда найдется, Гаррет отправился в город. Впрочем, город - это сильно сказано. Для тех, кто бывал в Таранте или Каладоне, Эшбери был не более, чем провинциальным захолустьем. Простой народ, простые нравы. Минус, разумеется, был в том, что в маленьком городке все друг друга знают, так что косые взгляды странно одетому незнакомцу обеспечены. Однако, Эшбери оставался портовым городом, так что всякого дурно одетого люда на улицах, особенно в районах доков, хватало. Матросы, путешественники, искатели удачи, грузчики, спившееся отребье - все это присутствовало в достаточном количестве, чтобы полурослик мог незаметно прошмыгивать по темным закоулкам, не собирая вокруг себя толпы зевак.
Особо никем не замеченный он юркнул в банк - и вот тут уже пришлось краснеть по-настоящему. Клерк, увидев оборванного халфлинга, немедленно преисполнился надменности и чувства собственного достоинства. Он бросал снисходительные взгляды и презрительно ронял слова, вытирал пальцы платком сомнительной чистоты после того, как принял у Гаррета заполненные бумаги. демонстративно проверил, не оторвано ли перо, привязанное к чернильнице бечевкой. Однако, перевод на имя пана Тадеуша Майнора он все же оформил, хотя и пытался придраться к какой-то закорючке.
Здесь же, в банке, Гаррету удалось сбыть драгоценности. Нет никаких сомнений, что мерзкий клерк, видя такого нереспектабельного клиента, занизил цену закупки. Нет никаких сомнений, что он как следует нагрел на этом руки. Но воришка был не в том положении, чтобы качать права. Пришлось смириться.
Остальное барахло банк, разумеется, приобретать не собирался. Пришлось потолкаться по лавочникам, сбывая товар. И если лук ему удалось плавить местному кузнецу, то шахтерский шлем - отличный шлем, между прочим, он никак не хотел покупать, объясняя это тем, что на такой товар нет спроса. Оставалось только удивляться - почему. Видимость шлем не уменьшал, фонарик на лбу был вполне исправен, так что для хождения по пещерам, подземельям и катакомбам он бы подошел замечательно. Но кузнец упорствовал, утверждая, что шлем должен иметь забрало, защищать лицо, а вовсе не светить, облегчая врагу нанесение удара. Сошлись на 66 монетах.
Сапоги и бутылку дрянного вина удалось сбагрить старьевщику фактически за бесценок.
Таким образом, после долгих мытарств, Гаррет стал обладателем кругленькой суммы в 679 монет и осознанием того, что его надули на добрых пару сотен, если не больше. На одном ожерелье и камнях можно было заработать получше. Но иссеченное шрамами лицо и заикающийся шипящий голос Колючки никак не способствовали успешной торговле.
Избавляясь от вещей, Гаррет, разумеется, наслушался сплетен и слухов о "героях", избавивших Эшбери от жуткой напасти. О странных исчезновениях - например, бесследно исчез маг с надменными манерами, ошивавшийся в городке уже несколько недель. Исчез также узник из тюрьмы, оставив вместо себя дыру в стене и труп неизвестного художника, кажется, из той же компании героев. Как мертвец оказался в камере - охрана объяснить не смогла, ибо была пьяна в дым. Откуда ни возьмись, в зале собраний обнаружилось изрядно истлевшее тело бывшего хозяина заброшенного замка. Не исключено, что оно бродило по улицам, возглавляя толпу зомби. Но к моменту обнаружения оно не шевелилось и угрозы не представляло, так что было водворено на место законного упокоения. Также Гаррет узнал, что цыганка пророчила уже давно эти события, и вообще, мадам Эсмеральда - знаменитая предсказательница, даром что халфлинг.
Возле "Сквозняка", как всегда ошивались нищие, выпрашивающие подаяние. Кто показывал отрубленную ногу, кто тряс своим лохмотьями, кто клянчил на выпивку, кто просил на еду, кто молча сидел с протянутой миской, кто хватал прохожих за одежду.
Гаррет пожертвовал десятину, немало удивив просящего брошенной тихой фразой.
Запланированные дела были сделаны. Можно было расслабиться и выпить. Или послушать песню, что исполнял на импровизированных подмостках бродячий артист. Песня, к слову, была неплоха. И голос у артиста был подходящий - высокий, звонкий, летящий.
Его слушали с удовольствием, и монеты так и звенели в подставленную чашу.
В подземелье темном древнем,
Хоронили люди мертвых.
Их украсивши богато,
Провожали в путь последний.
И случилось - в подземелье
Глупый жадный халфлинг вторгся.
Он пришел могилы грабить,
Прах усопших беспокоить
И недрогнувшей рукою,
Кости мертвецов тревожа,
Он берет из саркофагов
Камни, серебро и злато.
Бойся, бойся, полурослик!
Духи древние проснулись
И вернуть себе стремятся
Все добро, что их по праву.
И когда пройдут столетья
И найдется вновь презренный,
Тот, что вторгнется в гробницу,
Вор, желающий сокровищ.
Он чужие сыщет кости
У подножия ступеней
Холод по спине промчится
Овладеет телом трепет.
Если мудрым плут тот будет,
То немедля развернется,
Выйдет к чистому он небу
И вернется невредимым.
Ну а если неразумным
Вдруг окажется воришка,
Вскоре дух его беспутный
Навсегда покинет тело.
Будь же мудрым, мой читатель
Мертвецов оставь в покое.
Не тревожь ты их могилы.
Пусть покоятся же с миром.
Я такое слово молвил.
А теперь - настало время
Поднимать с живыми чаши
За здоровье осушать их.