Монахиня добра. Ее сердце - храм Бога. Она не может причинять зла, она не станет причинять боли. Рут подходит ближе, кладет ей руку на голову. Агнесса чувствует, как ей становится спокойней. Святая сестра спасет, ведь на то она и длань Божия. И вдруг, резкое движение и острая боль. Агнесса шокирована. Она еще хочет что-то сказать, но удар пришелся таким образом, что она сразу валится на городскую брусчатку и теряет сознание. И ныряет так глубоко, как может. Ибо возвращаться туда в скором времени не желает. Она растеряна. Ей нужно все обдумать. План не сработал. Слезы не спасли. Она разглядела в ней зло, за этой поволокой слез и криков. Она узрела в ней тьму, несущую смерть и страдания. На это Агнесса не рассчитывала. К этому она была не готова.
А, тем временем, она опускалась на дно кромешной тьмы, чувствуя каждой своей клеточкой погружение. Плавно и неторопливо, все ниже и ниже. Ей было хорошо тут. Здесь никто не уличал ее в колдовстве, никто не обвинял в спасении своей жизни. Здесь все было солидарно с ней. Здесь Агнесса чувствовала, что тут она не то чтобы своя, но не лишняя. Здесь ей уютно и спокойно.
А потом появилось небо. И у Агнессы перехватило дыхание. Нежный снег кружился над ней и касался губ и ресниц. Но Агнесса не могла отвести своего взгляда от неба. Как же она по нему соскучилась. По синему-синему небу. Не затянутому тучами и серостью, не извергающее из себя слезы проклятых, в виде отвратительных ливней. На этот раз небо нежно касалось ее снежинками, будто жалея свою дочь. Агнесса захотела остаться с этим небом навсегда. Лежать, ходить под ним, вечность глядеть в него и быть спокойной.
Что это за мир? Она никогда не видела его. Более того, небо источало сияние, освещавшее то небольшое пространство, что могла охватить девушка взглядом. Агнесса присела, почувствовав, как боль пульсирует в виске. Это иномирье? Загробный мир? Или это всего лишь ее сон? А может весь остальной мир был сном, а это, что ни на есть, самая настоящая реальность? Вот только от вида этой реальности сердце тревожно ёкнуло. Повсюду вокруг нее возвышались черные изваяния. Старые, потрескавшиеся, крошащиеся, и, тем не менее, мрачные и ужасающие своей реалистичностью. Тут были монахи в балахонах, скорбившие и молящие, тут были и крестьяне, и горожане и даже рыцари. А потом взгляд выцепил до боли знакомую фигуру, от вида которой у Агнессы по спине пробежал холодок. Прямо на нее смотрела Рут. Сосредоточенная, внимательная и извечно печальная. Интересно, она когда-нибудь смеялась?
Агнесса поспешно поднялась и направилась к изваянию, осторожно обходя монахов и рыцарей. Часть лица Рут была сколота, нос пошел крошкой, и, все же, это была она. Агнесса могла поклясться, что это была Рут. И от этого становилось совсем не по себе. Она неуверенно огляделась по сторонам. Не встретит ли тут еще знакомых лиц?
Странное скопище скульптур огораживала стена, прерыващаяся каким-то подобием часовни, сгоревшим в свое время дотла. В еще уцелевшей стене зиял проход вовнутрь. Агнесса посмотрела под ноги. Она была почему-то босой, а под ногами бледно-серое нечто, при хотьбе по которому мельчайщие крупицы вздымаются, а затем снова мерно оседают на поверхности. На ощупь было невероятно приятно. Ноги будто ступали по нежному илу.
Агнесса собралась с духом и направилась к часовне. Почему-то ей казалось, что нападения здесь ждать не следует. Это не привычный ей мир, где каждый пытается предать или уничтожить. Здесь было что-то поважнее земных забот. Здесь царила сама вечность, освещаемая сияющим небесным полотном.