- Ултон, Регина, Морис! - Начал отдавать распоряжения Жжёный - Действуйте. И поторопитесь. Ансельм, ты хорошо справился с объединением стихии, но будь наготове. Неизвестно, когда произойдёт новый прорыв.
- Что до вас, капитан, то хорошо, что вы вовремя догадались использовать огонь. Постарайтесь сделать так, чтобы каждый из ваших людей имел при себе один зажжённый, и несколько запасных факелов. Кроме того, не забывайте, что тьма коварна, и любит наносить удары из тени. Организуйте людей так, чтобы каждый из них всегда видел как минимум двоих своих соседей, а их посты на стене были хорошо освещены. Кроме того, мы не знаем, что протрётся к нам в следующий раз. Возможно что-то гораздо более материальное. Если вам удастся привести на стену несколько бойцов с пиками и алебардами, и расставить их промеж своих лучников, будет очень хорошо. И, на всякий случай, заранее убедитесь, что у ваших людей есть достаточно путей отхода на хорошо укреплённые позиции. Так же я хочу, чтобы кто-то из ваших людей постоянно находился неподалёку от меня, чтобы в случае необходимости он мог бы докричаться до ваших позиций, передавая мои указания достаточно громко, чтобы их услышал каждый из ваших людей.
Всё то время, что у троих его подопечных заняла подготовка необходимых для ритуала конструкций, Жжёный и Ансельм внимательно следили за всеми доступными их чувствам возмущениями в магическом пространстве, держа на кончиках пальцев смертоносные пламенные заклинания, будучи готовы обрушить сокрушающий молот изначальной стихии на любого врага, что посмеет решиться на прорыв. Когда же приготовления были закончены, Жжёный приказал четвёрке учеников занять оборону, и подозвал капитана Уирроу.
- Я сейчас попытаюсь закрыть путь сюда всем тварям, что могут пытаться пробиться снаружи. Но это потребует немалого времени. До тех пор, эти четверо магов – единственная защита для вашего отряда, и всех близлежащих городских кварталов. Постарайтесь довести это до своих людей. Поэтому что бы ни произошло, эти четверо должны выжить. Любой ценой. А сейчас прикажите вашим людям покинуть площадку, расположенную между тремя этими каменными печами. Их присутствие будет меня отвлекать.
Не дожидаясь ответа командира стрелков, маг шагнул внутрь отмеченного каменными чашами треугольника, и, достав из поясной сумы несколько бронзовых пластин, с начерченными на них рунами, шаркающей походкой направился к центру отмеченной фигуры. Наконец-то у него представилась возможность сотворить истинное волшебство. Не те балаганные фокусы с яркими вспышками и огненными шарами, которыми так гордятся выпускники академии, а истинное, могучее чародейство, подвластное лишь великим магам. Колдовство, требующее настоящих знаний и великой силы, которое только и внушает страх простым смертным.
По мере того, как чернокнижник приближался к нужной ему точке, нижний конец его посоха начинал светиться всё ярче и ярче, к концу пути преодолев все стадии от тёмно-вишнёвого, до ослепляюще-белого цвета раскалённого металла. Ударив посохом о землю, Жжёный без труда вонзил его прямо в камень мостовой с той лёгкостью, с какой раскалённый гвоздь входит в слиток сургуча. Возникшие из ниоткуда восходящие потоки горячего воздуха, всколыхнули его просторные одежды, сделав фигуру маленького мага гораздо выше и массивнее. В прорезях его маски, что были отведены для глаз, уже во всю полыхало ярким оранжевым светом яростное пламя. Меж пальцев на распростёртых руках колдуна с треском возникали тысячи ослепительных огненных искр, нескончаемым потоком струящиеся на камни мостовой. Падая, эти искры образовывали цепь тонких светящихся рун, опоясывающих стоящую в центре фигуру. Первое кольцо, второе, третье… и вот Жжёный уже стоит внутри сложнейшей фигуры рунной магии, а вокруг него начинает вращаться почти видимый зрением обычного смертного стремительный вихрь колдовской силы. Искры уже не сыплются с его ладоней на землю, зато на сложенных большом и указательном пальце его простёртой вперёд правой руки извивается язычок пламени нереального, кроваво-бордового цвета. Медленно ведя рукой, Жжёный словно пытается разрезать им воздух перед собой, и, казалось бы, могучая и непокорная стихия поддаётся яростному напору колдовского пламени, раздаваясь перед ним, словно гноящаяся рана под скальпелем опытного хирурга. Каждое движение руки мага оставляет в воздухе идеально-ровную горящую прямую, которые складываются в великие руны силы, и через какое-то время Жжёный стоит уже полностью окружённый ими, словно заключённый в пламенеющую клетку. Окружающие его потоки силы переплетаются между собой, свиваясь в плотный, почти материальный узел великого заклятия. Пламя костров, факелов и масляных ламп во всей северо-западной части города начало удлиняться, и наклоняться в сторону, где сейчас творилось колдовство, словно пытаясь прийти на зов того, кто стоял сейчас в центре сил.
Годы безумия многому научили Жжёного. Именно в этот период жизни он обрёл своё могущество, и почти все знания, которыми располагал. Научили они его и ещё кое-чему. Большую часть жизни пребывая в отражениях осколков собственного сознания, теперь он мог без труда расщепить его по собственной воле, разом управляя несколькими точками фокуса, и теперь над его головой вращались три ослепительно-ярких сферы истинного, предначального пламени, что существовало ещё до создания мира, и пребудет когда мир уже будет разрушен. Медленно сближаясь, огненные сферы всё ускоряли, и ускоряли своё движение, и вот уже над простёртыми к небу руками чародея полыхает огромное огненное кольцо. Мановение рук, короткий, повелительный возглас, и кольцо сжимается в сияющую подобно солнце точку, а спустя долю мгновенья из этой точки с оглушительным, громоподобным рёвом вырываются три могучих огненных потока, устремляясь в подготовленные для них топки из толстого монолитного гранита. Когда же поток огня иссякает, в трёх каменных домнах уже ярко полыхает очищающее пламя, а ещё секунду назад казавшаяся такой огромной и жуткой фигура Жжёного вновь усыхает, сморщивается и тяжело опирается на посох, чтобы не рухнуть лицом на камни мостовой, вновь ставшие грязным серым гранитом, на котором не осталось ни следа полыхавшего когда-то на нём огня.
С трудом вытащив из проплавленного камня свой вновь ставший обсидианово-чёрным посох, уставший маг начал медленно, тяжёлой походкой покидать треугольник, через шаг спотыкаясь и делая остановки через каждые пять шагов, чтобы отдохнуть.
Доковыляв до уже ожидающих его на границе спутников, и робко переминающегося с ноги на ногу Уирроу, Жжёный тихим, ещё более надтреснутым и скрипучим голосом чем всегда произнёс:
- Теперь всякая колдовская тварь, или имеющий при себе магический амулет, попав промеж этих трёх печей воспламенится. Проследите… - чернокнижнику пришлось сделать небольшую паузу, чтобы отдышаться - Уирроу, проследите чтобы ваши люди постоянно поддерживали огонь в печах. Если поблизости нет дров, пусть выносят мебель из домов. Мёртвым она будет ни к чему. Чем жарче горит огонь и чем больше топлива, тем сильнее пламя будет жечь оказавшихся внутри ловушки. Даже если твари окажутся слишком многочисленны или сильны для заклинания, им станет не до ваших людей, а сами они станут отличной мишенью для ваших луков, даже если до этого они были незримы для глаз обычного человека. А сейчас велите кому-нибудь принести сюда кресло и воды. Я должен отдохнуть.
Дрожащими руками Жжёный полез в свою котомку, и извлёк из неё тонкий стержень, обитый красным бархатом, со стеклянной колбой и латунным мундштуком на конце. Поднеся мундштук к прорези для рта в своей маске, он сделал глубокий вдох, и выпустил плотную струю бархатистого белого пара, пахнущего сочными зелёными яблоками.