Все произошло молниеносно. Вылазка в деревню обернулась кошмаром на манер шипастого и злобного дуба, зачарованного Эоганном, когда Эрван притронулся к его посоху. Только на этот раз происходящее не было видением.
Гуго де Авранш оказался могущественным вампиром, он видел скрытое, повелевал каким-то колдовством из земли и бил ногой с силой крепостного тарана. "Неплохо для колдуна", - подумал Мендю. Но он и не ожидал другого от дворянина, чьего гнева боялись, видимо, даже в Герре. Это, очевидно, был Старейшина с многими сотнями лет за плечами. И звали его, наверное, не Гуго и не де Авранш.
Размышления прервали удары. После первого пинка в голове ужасно заболело, после второго - послышался тонкий звон. После третьего окружающее пространство стало погружаться во тьму.
Мендю не нашел в себе мгновенных аргументов, чтобы умерить гнев чужака. Он не знал де Авранша, и не располагал информацией, которая могла бы остановить расправу. Но такой характер вампир видел в прошлом многократно: быстрый на казнь, доминирующий, не терпящий пререкательств. Воин и местечковый феодал. де Авранш не задавал вопросов, и, пожалуй, не ждал от пришельца ответов. Скажи ему что-то без спроса - и получишь еще раз по голове. Мендю могли защитить только Шестая Традиция и любопытство старейшины, способного увидеть за любой тенью на своем дворе происки конкурентов. Ведь старейшины вечно играли в свои бесконечные конфликты.
Разбитая голова Эрвана хранила молчание покамест, а сам он на всякий случай приготовился к смерти. Если он умрет сегодня - то умрет с достоинством.
Мендю попытался абстрагироваться от происходящего. "Что происходит с духами Киасидов после того, как их тела уничтожены? Они погружаются в бесконечный сон, глубже чем Торпор?"