Deine Maske ist die eines Kindes
Kleine Vampirlady
Dein Biss ist tödlich
Die Jagd beginnt
...
Май 1095 год от Рождества Христова. День первый.
...
Время, отведенное на обучение Соль, летело стремительно. Каждый день новые знания насыщали страждущую учения Лилит дочь, проявлявшую достойные похвали усердие и старание. Её любовь и фанатичная преданность Темной Матери позволили Лиль сделать то, о чем многие бояться говорить вслух: завершить обучение до принятого срока. Нет, Соль не узнала все что могла в их маленьком убежище. Но Лиль определила, что она должна познать смерть на практике, опытным путем, и завершающим этапом обучения для Соль должно стать самостоятельное путешествие. Но поскольку дочерям Лилит не рады в большинстве городов, ей выпала честь отправиться за знаниями вместе с дитем Каппадокия и принести их домой. И это явилось не только большой честью для юной Ламии, но и не меньшей ответственностью. Не справившись с поручением, она грозила покрыть позором не только себя, но и оказавшую ей доверие Лиль. Спустя несколько дней, Соль познакомили с почтенным Хорхе и вручили её судьбу в руки Каппадокийца.
...
Едва покинув лоно своего клана, Себастиан дель Ферро наивно полагал, что знания - это единственное, чему стоит посвящать вечность. Трепетное отношение к секретам бытия, как оказалось, остальных немёртвых занимали постольку-поскольку, и он не встречал ни конкурентов, ни возжелателей его знаний на своем пути. Быть может знания его не представляли интереса для сородичей, ибо груз их был не то чтобы велик, но как мог признаться себе Себастиан - недостаточен... Первое самостоятельное путешествие, состоявшееся в Картахену, где, по слухам, содержался греческий трактат по царству Аида, включая Персефону, кто половину года пребывала в царстве мёртвых, а половину - в царстве живых. Себастиана приняла с радушием клика местных соклановцев, но затем расследование пошло несколько неожиданным образом. Через несколько ночей, Себастиан смог раздобыть трактат, после чего угодил в засаду магов, в результате чего сгорела книга. Единственным способом выпутаться из этой неприятной ситуации с сохранением честного имени, Себастиан увидел написание ещё своего трактата, достаточно грандиозного, чтобы о пропаже можно было забыть, либо обнаружение чего-то сравнимого с уничтоженным трудом, что казалось почти невероятным. В любом случае дель Ферро не собирался сидеть сложа руки. Жажда знаний и сохранения доброго имени в клане вели его вперед. Он собрал свои последние средства, и решил устроить небольшое путешествие по некрополям и библиотекам Европы, попутно записывая свои собственные размышления по медицине, политике и философии смерти.
Путь из Картахены привел Себастиана в Барселону, родной город его сира Хорхе. Уже оперившийся, но все еще птенец, встретился с ним в одном из элизиумов и поделился своими планами. Сир лишь покачал головой, но не проронил ни слова. Он прекрасно понимал, что ведет дель Ферро вперед и не желал тому препятствовать, но не преминул поведать несколько нравоучительных историй о том, как едва расправившие крылья птенцы становились жертвами опасного и сурового мира.
В Иберии все было просто и знакомо. Ласомбра сражались с отступниками, насаждая христианство холодной сталью и огнем. С обеих сторон сражались бруджа, а остальные кланы... они не представляли такой силы как перечисленные кланы, за исключением, пожалуй, ассамитов в южных тайфах. В соседнем королевстве Франция все обстояло в раз сложнее. Пожалуй, весь колорит потомков Каина был представлен в этом государстве, и к каждому клану нужен свой подход. Не тем сильны Каппадокийцы, что рассекают человека серпом на пополам, хотя были и такие.
Закончив с неизбежной для возмужавшего, прожившего не один десяток лет и заслужившего право дать становление лирикой, Хорхе сделал предложение, от которого, как говорят, невозможно отказаться. В этом элизиуме в одиночестве сидела девушка, которую и подозвал сир. На вид ей было около двадцати лет, но выглядела она и держала себя скорее как воин. Хорхе представил Соль и Себастиана друг другу, а затем, словно Иафет, что ввел Ламию в царство Каппадокия, вверил её своему дитя дель Ферро со словами: "Вы оба страждете знаний. Так страждете их вместе". Беседа, как водится в элизиумах Барселоны, длилась еще очень долго. Три вампира обсудили, казалось, все возможные темы, но в то же время столько всего осталось недосказанного. Но рассвет неумолим и им пришлось расстаться для дневного сна.
Следующие несколько ночей Себастиан и Соль провели в Барселоне в подготовке к грядущему путешествию. Большую часть времени каппадокиец проводил в кругу немногочисленных соклановцев, собирая ценные сведения, а Соль посетила несколько близлежащих монастырей в поисках слухов и таинственных реликвиях. В конце концов среди вороха бесполезной информации, слухов и даже догадок, они выделили наиболее перспективную цель путешествия - Париж. Как рассказал Хорхе, в этом городе обитает Каппадокиец, причем является уважаемым членом вампирского сообщества в городе. Другой вопрос, что он давно уже порвал все связи с кланом. Не так как то сделал Лазарь, но посвятил свою нежизнь исследованиям сугубо индивидуальным, не считая своей обязанностью делиться ими с кланом. Так поступали многие каппадокийцы, уединяясь, но случай с Мордраком не попадал под описание "многие", поскольку он, на сколько было известно Хорхе, добился серьезных привилегий в обществе каинитов Парижа, пользуется авторитетом и принимает участие в политической жизни, что никак не соответствует образу и подобию Каппадокия. Мордрак носил титул примогена, того и гляди мог стать князем города. Но не уединившийся от клана вампир послужил причиной выбора именно Парижа. Изучая древние рукописи, дель Ферро обнаружил ценные сведения, большая часть которых представляла собой упоминания и описания, о необычайно богатых паризийских захоронениях в Лютеции и в частности их вождя Айрика, составленные римскими полководцами Домицием Агенобарбом и К. Фабием Максимом. В клане ходили слухи о том, что паризийцы поклонялись черным друидам или, иначе говоря, некромантам, но получить подтверждение этого не удавалось. Ни одна гробница паризийцев так и не была обнаружена. Вдохновленные этой идеей Себастиан и Соль отправились в когда-то столицу паризийцев, арвернов, галлов, алеманов, франков, жемчужину Рима, а ныне - столицу королевства Франция, Париж.
...
Александра Мария Ортега де Мендес спешно покинула королевство Леон по не зависящим от нее обстоятельствам. Принять такое решение её заставило несколько причин и в первую очередь - решение королевы Овьедо, смерть сира и, конечно же, амбиции. Прислуживать пусть и очень уважаемому, богатому и опытному вампиру на задворках Иберии казалось Александре недостаточным для нее. Она желала большего. Много большего. И кто бы мог подумать, что жадность, граничащая с алчностью, до власти и денег могут спасти её жизнь? В предместьях Бургоса её экипаж нагнал гуль одного из вентру в Овьедо. Он принес страшные вести. Оказывается, спустя несколько дней после того как Александра покинула столицу Леона, ласомбра и бружда, договорившись меж собой, восстали против власти королевы и свергли её. Весь клан вентру в Овьедо был уничтожен, вырезан подчистую. Имущество их было поделено, а гули перебиты. Лишь нескольким из них удалось сбежать. Конечно, все это было представлено как действия отступников против христианской Кастилии, которую активно поддерживал Леон, и нашлось великое множество неопровержимых доказательств, свидетелей, и даже несколько отступников были пойманы и показательно сожжены на рассвете... но вентру больше не было в Овьедо, и, как сказал один из старейшин её клана: "Alea jacta est". Гуль рассыпался в прах в предместьях Бургоса, унося все подробности с собой. Он удивительным образом отказывался принимать другую кровь. Будучи преданным своему покойному сиру, он желал смерти и нашел её. Все попытки уговорить его и, что странно, воздействовать доминированием либо очарованием не увенчались успехом. Спустя несколько недель Александра Мария Ортега де Мендес вооружившись запечатанным письмом, которое её вручила покойная королева, была готова въехать в Париж. Она остановилась переждать день напротив южных городских ворот Бордель на одноименном постоялом дворе, представилась хозяину домена - лишенному разума сыну Малкава Филиппу, который сам её нашел, и отошла ко сну...
...
Насаждение христианства не было чем-то таким из ряда вон выходящим. По всей Франции едва ли не каждый месяц разъяренные феодалы палили то одну деревню, то другую, желая искоренить саму суть друидических верований галлов, языческих верований кельтов и извращенного арианства франков. Жан был обычным деревенским мужиком и прожил бы, возможно, много веков, если бы не совершил ошибку, продемонстрировав однажды свою истинную природу. Спустя несколько дней в его деревню прибыл значительный отряд, совсем не такой, который умылся собственной кровью в первый раз. Его дом сожгли, а землю щедро засыпали солью. Еще четыре дня гоняли Жана по лесам сворой собак и огнем инквизиции. Животные чувствовали запах вампира не давали уйти далеко. Несколько знакомых птиц были подстрелены просто потому, что могли быть его гулями. Земля не давала надежного укрытия ни от ритуалов святой церкви, ни от чутья охотничьих собак, специально обученных преследовать нежить. В конце концов лишь дно реки спасло Жана от фанатичного преследования. Спустя несколько дней путешествия по дну реки он оторвался от преследования. Приняв решение идти в Париж, он остановился рядом с постоялым двором Бордель, где немедленно оказался обнаружен сумасшедшим вампиром. Еще сир говорил ему, что племя Малкава лучше не трогать, иначе можно повредиться разумом, и Жан представился хозяину домена согласно традициям. Филипп нехотя разрешил Жану провести день в его заведении, именно в комнате, как человек, и Жан воспользовался этим гостеприимством. В конце концов что-то в нем человеческое еще осталось, наверное, и ему представилась отличная возможность это проверить.
...
Горацио Аугусто ди Сангви всю свою жизнь болел. Он унаследовал свою болезнь и после смерти. Проведя детство в лишениях и тяготах монастыря, повзрослев, итальянец страстно желал одного: ни в чем не знать нужды. Достаточно рано он понял, что деньги открывают практически любые двери, вопрос лишь в их количестве, и посвятил свою жизнь, а затем и нежизнь приумножению и накоплению своих богатств. Большая часть средств его была обороте. Поскольку брать кредиты у ломбардцев под тридцать процентов было совсем не выгодно, он старался иметь как можно больше собственных оборотных средств. Дела шли в гору с каждым прибывшим кораблем, конкуренты с завистью смотрели на предприимчивого Горацио, а клан оказывал всяческую поддержку. Горацио же делал щедрые пожертвования местным вентру. И хоть Венеция, и полуостров итальянских городов в целом, представляла собой дикий коктейль самых разных кланов, семья вентру могла считаться здесь одной из самых влиятельных и... нужных. Связи, которые пронзили смертных, выходили на старейшин клана, которые словно кукловоды принимали выгодные для себя решения. К ним не чурались приходить с просьбами и предложениями тореодоры, ласомбра, носферату, да даже взбалмашные бруджа, однако была у них определенная слабость. Уж слишком мало в Венеции было боевых вентру, а полагаться на смертных и гулей, как показала история, было очень опрометчиво. Пожелай другие кланы уничтожить патрициев и судьба их в Венеции оказалась бы печальной, но они умело балансировали на грани, развиваясь и приумножая свое богатство.
Горацио Аугусто ди Сангви решил зайти еще дальше. Он слышал истории о необычайно богатых землях франков на севере. Как будто бы вино из Шампани улучшает настроение и утоляет жажду намного лучше чем итальянские сорта и от него совсем не болит голова, а золото их феодалы копают прямо из земли под своими замками. Снарядив очередной корабль в длительное плавание, Горацио решил лично удостоверится в ходивших слухах и отправился в Париж. Лишь одна вещь открывает почти все двери. Горацио Аугусто ди Сангви был уверен, что деньги распахнут для него ворота в Париж.
...
Бордель был действительно уникальным местом в своем роде. Малого того, что хозяином этого домена являлся сын Малкава, так и еще он сподобился каким-то образом устроить элизиум за пределами города и, формально, юрисдикции князя. Что тут можно сказать? Малкавианин... Сложно понять кто из местных каинитов посещал этот элизиум, но гости Борделя не брезговали здесь останавливаться. Да и не было ничего предосудительного в этом заведении, за исключением месторасположения да, быть может, названия. Но припомнив хозяина... Элизиум располагался под землей. К нему вела широкая лестница оканчивающаяся небольшим предбанником с шкафами для оружия и верхней одежды. У входа постоянно находился гуль, который представлял вновь прибывших уже находившимся внутри вампирам. Сам элизиум представлял собой общую комнату для отдыха и высоких бесед. В стенах, в самой земле кто-то вырыл углубления в фут квадратный для масляных ламп, дававших скудный свет. Две скамьи, несколько деревянных кресел с одной подушкой на все, одинокий тюфяк в углу и металлический стул для пыток. Как попал и что делал последний в этом месте предположить было сложно, он он был. И почему-то ни у кого не возникало желания спросить у хозяина настоящий он или нет. Весь потолок украшали развешенные в невообразимый узор кандалы. Грубый безвкусный металл при ближайшем рассмотрении складывался в затейливый и замысловатый узор, не лишенный определенного шарма. Для ценителей подобного искусства, разумеется. Вокруг комнаты для отдыха и бесед располагалось несколько деревянных входных дверей, ощетинившихся острыми кольями, в помещения, отведенные сородичам для дневного отдыха. В отличие от посещения элизиума в ночное время, за отдых здесь как правило взымалась символическая плата в один целый и одну десятую ливра. А поскольку монетами одну десятую ливра собрать было невозможно, Филипп лично выдавал гостям специальные клещи, чтобы те откусывали от ливра положенную часть серебра. Гули и слуги в элизиум не допускались, за исключением хозяйских, им были отведены комнаты на первом этаже постоялого двора. Где пребывал Филип никто точно не знал. Он любил появляться в самый неожиданный момент и также неожиданно исчезать. Когда Александра Мария Ортега де Мендес решила поинтересоваться платой за комнату, Филипп внезапно исчез. Ситуацию спас вовремя подоспевший гуль, ответивший на вопросы вампира из клана вентру. Расположение комнат позволяло неживым постояльцам Борделя воочию видеть друг друга и вдоволь общаться, оставаясь тем самым под защитой элизиума и хозяина домена.
Если кто-то из гостей Борделя имел сомнения на счет безопасности или чего-то еще, то, когда солнце зашло за горизонт, они рассеялись. День прошел спокойно и разум постояльцев остался цел, чего не скажешь о хозяине трактира. Откинув крышки массивным гробов вампиры выбрались наружу, прихватили какие-то необходимые вещи вошли в элизиум. Бледный вампир о чем-то беседовал с юной девушкой, диковатый взрослы старик стрелял глазами по сторонам, определенно вентру держала себя подчеркнуто с достоинством, а итальянец безразлично рассматривал развешенные по потолку кандалы.