Кровавый пир, устроенный Аделардом в сарае, походил на пир стервятников. Немощные животные умирали один за другим в непоколебимых руках вампира. Когда сир рыцарь вонзил клыки во вторую мохнатую тварь, чья шерсть колола ноздри и норовила залезть в рот, в сознание пробился какой-то шум снаружи, извне его трапезы. Оторвав клыки от туши, вампир увидел опустевшие загоны и убегавших по улице животных. Отвратительное послевкусие во рту усиливалось с каждой минутой. Когда-то мадам Бланшефлёр рассказывала, что если долго питаться одними только овцами, то можно начать блеять и бодаться как они, и историю эту непременно сопровождал открытый добродушный смех. Сложно было понять, серьезно она говорила или нет, потому что истории об уничтожении целых городов и деревень она рассказывала с такой же обворожительной улыбкой на лице.
Насытившись, Аделард оставил свою лошадь в сарае, надеясь что она не отбросит копыта до его возвращения, или её не найдет какой-нибудь случайный зверь, коих в этой деревне оказалось немало, а сам направился обследовать жилище. Первым делом он осмотрел, как это гордо величают в Византии, холл. Помимо входной двери в нем было оных еще три: одна вела в сарай и оттуда Аделард только что зашел, вторая вела на кухню, а вот третья оказалась заперта. Приложив немного усилий, сир Рыцарь оторвал щеколду, находившуюся снаружи, и вторгся в... сарайку. Грабли, лопаты, мотыга, тряпки, черенки, сушеный лук, сплетенный в косички, мешочки с чесноком, связанная через каждые метр-два веревка, портки на бельевой веревке, накидка из мешковины на крючке и множество других крайне необходимых в хозяйстве вещей валялось в каморке метра два в длину и столько же в ширину. Оставив все это богатство, Аделард двинулся в жилое помещение. На кухне нашлась печь с давно потушенным очагом, какая-то нехитрая посуда и запертый сундук. Вырвав попавшейся под руку кочергой петли, шевалье из почтенного и уважаемого в Византии клана обнаружил женские и мужские портки, мешковатые штаны и прочую деревенскую одежду. Сверху в большом количестве лежали женские вещи, а на самом дне - мужские. Закончив изучать тряпье, Аделард осмотрел еще раз кухню. В полу была дверь, а скорее люк, в погреб. Вампир чуть приоткрыл её и увидел кромешную тьму. Лезть вниз без света смысла не было. Оставив подпол на потом, вампир отправился в комнату, где стояла кровать. Она все также пустовала. В нескольких шкафах не обнаружилось никакого богатства. Ни книг, ни золота, ни даже серебра. Только вышивка с изображением сурового мужчины, да восемь фигурок птиц и зверей. А еще на самой нижней полочке нашлась хорошо спрятанная белая скатерть, определенно не для ежедневного использования. Под кроватью вампир не нашел абсолютно ничего. Даже ровного слоя пыли - и то не было. За то в противоположном углу комнаты добротная лестница со ступеньками вела на чердак. Аделард не замедлил подняться по ней, чтобы упереться в запертую на этот раз дверцу. Поднявшись повыше, он присел и резко разогнулся, ударив плечом в створку. С обратной стороны послышался грохот, как будто бы что-то отлетело в сторону и рухнуло на пол, а дверь распахнулась настежь, путь на чердак оказался свободен. Аделард уверенно поднялся. Стоять приходилось согнувшись. Снаружи крыша была покатая, но здесь потолок оказался ровным и низким. На чердак свет проникал через два небольших оконца в противоположных сторонах, но позволял лишь разглядеть очертания крупных предметов, не наткнуться на угол шкафа или не врезаться в стену. Пожелай Аделард передвигаться, ему бы пришлось делать это на ощупь, не говоря уже о том, чтобы поискать хоть что-то. Но даже имей он такую возможность, сделать то было ему не суждено. Из темноты вынырнула фигура и ринулась на шевалье из Вивьё, два сияющих зеленых глаза - вот все что смог разглядеть Аделард.