10.12.2012, 00:15. Центральный Сайлем.
[GTA 2 - Main Theme OST - ссылка]
Полицейская машина остановилась ровно за сантиметр до начала дорожной разметки, которую было едва-едва заметно под кажущимся бесконечным снегопадом, терзавшим родной для Освальта Сайлем уже почти две недели. Офицер был солью и кровью этой земли, и даже ему, привыкшему к непредсказуемому северному климату этой местности, такое количества снега за бортом, казалось уже чересчур.
Флегматично глянув в зеркало заднего вида, Билл отметил, что темнокожий паренёк совсем не проявляет признаков беспокойства. Его смуглое лицо, гротескно и весьма образно закрытое прочной сеткой-решеткой, что была спасительно необходима в полицейских машинах и разделяло салон на две части, не выражало ровным счётом ничего. С каждым годом молодняк становился всё более и более отмороженным и злым, уж кто-кто, а Билл разбирался в этом. Он вообще повидал удивительно много для своей службы, оставаясь при этом живым и весьма честным полицейским.
Возможно, это серьёзно задевало кого-то из сослуживцев, иначе как объяснить должность простого патрульного с таким блестящим послужным списком? Конечно, инцидент в девятом году с тем хмырём не слабо подрезал перспективы, но можно сказать прямо - вряд ли Билл сожалел о том поступку слишком уж сильно, а если и делал это, то весьма и весьма бесстрастно. До сих пор тем делом изредка интересуется ОВР*, когда надо закрыть план внутренних проверок, а Билл пашет за двоих, чтобы пулевое ранение, при ежегодном пересмотре, не сочли чрезмерным для действующего офицера. Проклятая дата нового слушания приближалась, но был и радостный момент - это слушание станет крайним по этому вопросу.
Дождавшись зеленого цвета на светофоре, который был еле различим в плотных хлопьях снега надменно валившихся на грешную землю, Билл загнал машину на паркинг. Их старенький участок в Южном районе, так и не перенесли в новое здание и самые трудолюбивые (пусть и по неволе) копы, были вынужденны прозябать в древней богодельне. Хорошо хоть Городской Совет пошел на встречу и мелкие преступники, которым были назначены принудительные общественные работы, круглосуточно разгребали снежные завалы на парковке и перед участком, избавив офицеров ещё и от этой заботы.
Трёхэтажное здание из серого кирпича, обнесённое забором с колючкой и будкой с шлагбаумом и вечно хлюпающим дежурным с чем-нибудь горячим в руках - натуральный провинциальный коп-шоп**.
Правда, и контингент подобрался под стать: 4 квартала гетто в южном районе по праву были самой криминогенной зоной. А ведь ещё был и порт (хотя там чутка помогали коллеги из числа береговой охраны и парковых смотрителей, чьи совершенно разные управления были совмещены из-за крайне скромных людских, а следовательно и материальных, ресурсов). И почти целый район брошенных промышленных зданий и складов. И куча общежитий. И...
Много чего было. Такие вот чернокожие ребята, которых принимают с окровавленным ножом над трупом парня в подворотне, а он нагло заявляет, что ничего не делал и требует адвоката своим поганым ртом. Правильно Роберт говорит, что мир стал бы немножко лучше, если бы таких засранцев можно было бы отстреливать, даже не выходя из машины.
Роберт Либке - это напарник Билла.
Роберт - добрый малый. Ему слегка за 40, хороший послужной список, не берёт (достаточно крупных) взяток, отлично стреляет и всегда найдёт тему для разговора в ночном патруле. Сколько задержаний провели они вместе с Биллом, знает разве что старик Джо из архива, а уж количество патрулей - давно забыл и он.
Но у Роберта есть проблема - слабый желудок и метеоризм. Вторая проблема Роберта - это чрезмерная любовь к фастфуду сомнительного качества. Шавермы от арабов, которые по виду только полчаса как вылезли из трюма какого-нибудь катера. Тако от мексов, которые только что вытащили из них полтора килограмма бодяженного кокаина, причем бодяжали они его, судя по эффекту, слабительным. Хот-доги от нигеров, больше похожих на вестников Судного дня, чем на уличных продавцов.
Вкратце и в целом, две проблемы Роберта прекрасно сосуществовали в симбиозе между собой, но, почему-то, не находили должного признания и сочувствия среди его коллег. Только Билл, в силу хронического насморка, мог игнорировать "особенности" своего напарника, но иногда всё-таки приходилось приоткрывать окна в салоне.
Но сейчас всё было куда хуже.
Офицер Либке с момента задержания, стоически молчал, даже не просил прибавить ходу, зная отношение Билла к этой фразе, хотя он превозмогал невозможное.
В его желудке был объявлен красный код, оранжевый уровень тревоги и всеобщая мобилизация - полчаса назад он съел острый королевский бурито с перчиком чили. И лишь на парковке, когда машина остановилась, на его лице появилось слабое подобие улыбки надежды, смешанной с благодарностью к Биллу.
Либке уже был на входе в корпус, когда офицер Освальт покинул патрульную машину и принялся выгружать задержанного. Проведя всю положенную процедуру оформления, он вернулся в холл - всё равно бумаги будут заполнять ближайший час и даже если бы он захотел потренироваться в проведении дознания, ему бы пришлось ждать всех этих бюрократических проволочек. На ресепшене дежурил сержант Морган Фримэн, тёска знаменитого актёра не только по имени, но цвету кожи. Он разговаривал с кем-то из отдела связи, что перенаправляли вызовы, и был чертовски серьёзен. На стойке перед ним лежала начатая коробка пончиков с глазурью и пара дымящихся паром чашек кофе в пластиковых стаканах. Моргана любили все ночные патрульные, и не только за кофе. Этот мировой мужик всегда ценил людей и особенно полицейских, без лишних заморочек вызывая подкрепление по первому требованию, без получасового описания ситуации, как любят некоторые идиоты-перестраховщики.
Роберт давно оккупировал туалет и, насколько Билли знал своего напарника, это могло затянуться на весьма продолжительное количество времени. Офицер Освальт в задумчивости опустился на пустую скамью в главном холле, прямо под эмблемой Полицейского Управления Сайлема.
В отделение полиции Южного района было удивительно тихо для такого времени...