Тин Вудмен, или, если по прозвищу или по призванию, железный дровосек - устал. Нет, конечно же не той, человеческой усталостью, когда начинают ныть конечности или хотется спать. Это было так же чуждо стальному гиганту как и желание принять душ или поплавать в море. И я говорю совсем не о том, что имеют в виду, когда говорят о "усталости металла". Тин до масленных подтеков, до хруста в масло-насосе устал от этого неприветливого города, от этой вонючей забегаловки, от трактирщика, захлебнувшегося в своем подвале, от этих жалких пасюков... от всего, что наполняло последние часы жизни сталього монстра.
- Кончай их, мальчики. - прозвучала короткая команда. Железный человек промедлил, повернул голову, словно переводя взгляд на свою несносную, такую непостоянную спутницу. И, через мгновение превратился в движение, в сорвавшуюся с креплений пружину, в разрыв парового котла, сконцентрировав, собрав, сложив на острие своего топора всё, всю свою усталость, и направляя её на трехрукого. Может быть свеча сверкнула в начищенном металле, может быть отразились глаза крыса, а можеть быть банально сработало воображение, но одна из суккубов, самая смелая из них, подсматривающая на происходящее сквозь перильца второго этажа потом будет рассказывать своим товарком, что перед ударом на лице стального гиганта сверкнула улыбка.