Сложно ли найти на залитой кровью и забросанной останками полянке чистое место?
Да как лапу об... забор, — ответит вам Тотошка, — если это для Элли!
Кости прочь, кровь в траве землей присыпать, чье-то ухо, неудачно откушенное, с камня смахнуть — и готово, присаживайся, моя госпожа!
Теперь ей есть где присесть, чтобы не запачкать свой изящный наряд, есть куда вытянуть стройные ножки, у которых можно и самому устроиться, и насладиться божественными объятьями, задрав морду повыше и подставляя чувствительные места на шее и за ушами под тонкие ловкие пальчики.
А тут и продолжение банкета: бутылка виски, терпким пьянящим ароматом бьет прямо в ноздри, дышит дубовыми парами из узкого горлышка. Ну, из горла так из горла, но только глоток...
— Спасибо, — головой мотнул, выдохнул шумно через ноздри, чувствуя как обжигающий горло ком проваливается в желудок.
...Глоток, не больше — потому что Тотошка расчетливый, знает, что будет с хозяйкой, если алкоголь закончится раньше времени. А бутылка вискаря, вытащенная из дома и уже ополовиненная, и даже еще те две, что призывно позвякивают гладкими стеклянными боками в чемодане, — они не бездонные все же, хоть и такими кажутся, и вскоре придется искать еще.
Но мир вокруг, такой непохожий на родной залитый солнцем Канзас, благообразный и прилизанный, и такой похожий на него же под лунным светом, со зловещими переулками и опасными ароматами из подворотен — этот мир наверняка знает алкоголь.
Раз уж знает "изумрудную пыль", которой местные штырятся, похоже, повсеместно.