О да. О да-да-да. ОдаОдаОда.
Вера. Такая холодная, такая неприступная в обычной жизни - она была как скала посреди песчаной бури, на которую так похожа обычная жизнь. Она была островом спокойствия - прохладным и возвышенным над всем этим суетливым миром.
Молчаливая, загадочно и снисходительно улыбающаяся над нелепым Стреляем - она совершенно преображалась, когда дело доходило до стрельбы.
Она ревела. Она кашляла и хрипела. Она орала, как бешеный, готовый взорваться движок. Она становилась горным камнепадом, она была взрывом на складе патронов, она была тройным передозом Хрома.
Когда дело доходило до стрельбы - Вера превращалась в горящую безумием, яростную, безбашеннейшую суку.
Она была такой разной - и каждую половину Стреляй не мыслил без другой, каждую ее часть он любил до беспамятства.
- ДЫЩ-ДЫЩ-КЛАЦ-ДЫЩ-БЫЩ-ПАХ-БАХ!!! - Брызгая огнем, трясясь, плюясь черным дымом и каплями смазки, визжала, скрипела, рвала свою металлическую глотку в истошном крике эта пахнущая порохом и порочной любовью шлюха.
В такт ей трясся ничтожный Стреляй, вмиг обратившийся в бога войны. Они - Смерть, они - Огонь, они - круче чем все то жалкое мясо, что собралось вокруг.
Чувствуя, что лютейший стояк уже не влезает в латанные-перелатанные лохмотья, чувствуя сладкую боль отдачи во всем теле, в самой душе; чувствуя ЖИЗНЬ - Стреляй изо всех сил сжимал гашетку, закатывал глаза и молился, чтобы это никогда не кончалось.