Рыночная площадь
Квартал Шири, Вешний Град
12:00 (23.04.1479)
После того, как семерым были показаны их жилье на ближайшие несколько дней (Изабелла выбрала номер с улучшенным комфортом, Джереми - обычный одноместный номер, а остальные пятеро расположились в мансарде, где кроме них, судя по вещам на кроватях, расположилось еще трое постояльцев) и после того, как наши герои привели себя в порядок, они спустились вниз на завтрак. Стол у окна уже был уставлен дюжинами глиняных мисок, тарелок и кувшинов, причем настолько живописно, словно госпожа Аураяун надеялась, что вдруг среди семерых новых постояльцев окажется художник, и он непременно напишет натюрморт. Наконец не однообразная стряпня корабельного кока, наконец устойчивая поверхность, с которой можно кушать, не боясь, что посуда при следующем резком крене решит стаей перелететь со стола на пол в лучшем случае, а в худшем - на кого-то из сотрапезников, наконец приглушенный гомон цивилизованных и культурных людей вокруг, а не громкая крикливая речь моряков, щедро приправленная многоярусными ругательствами от которых мутило сильнее, чем от морской болезни. Наши герои отдали должное великолепным блюдам, вину и элю госпожи Аураяун и не торопились заканчивать завтрак, наслаждаясь каждым мгновением такого чудесного начала дня, который не мог не стать одним из лучших и ярчайших воспоминаний о Вратах Балдура для каждого из них.
Когда наши герои закончили завтракать, пришло время отправляться на рыночную площадь Шири и поучаствовать в городских гуляниях, о которых они наслушались от Тэворина за время своего морского путешествия, а также слышали краем уха от других посетителей "Меча и Звезд", которые трапезничали за соседними столами. Людские потоки на улицах стали еще более насыщенными и еще более сложными для скорого передвижения, поэтому дорога до Врат Балдура, самых старых ворот города, в честь которых оный и был назван, заняла целый час. Монументальное сооружение, окруженное двумя белокаменными донжонами, украшенных длинными стягами с гербом города, производило невероятное впечатление и настраивало на торжественный лад любого, кто поднимался по дороге, ведущей к Вратам. За ними на массивном холме расположился Вешний Град - самая старая часть города, в которой, помимо рынка Шири, храмового квартала и городской ратуши располагались элитные жилые районы, в которых обитала знать и их слуги. Когда наши герои оказались на Шири, время полетело, как ястреб - скоро и незаметно. Вокруг было не просто море, но целый океан товаров, ярких и необычных, банальных и сирых, благоухающих, зловонных или же не обладавших никаких запахом, ценных или же простых, все, что только мог представить - и даже то, о чем не мог вообразить себе - любой житель Фаэруна. Торговцы подзывали прохожих, расхваливали свой скарб на все лады и - если была такая возможность - предлагали опробовать, продегустировать, примерить, оценить или хотя бы взглянуть на то, чем пытались заработать себе на жизнь; даже легкий моросящий дождик не мог помешать ни посетителям Шири с удовольствием прогуливаться по рядам торговой площади, вовсю глазея на чудеса, разложенные на столах и стоках вокруг, а также пользоваться возможностью забесплатно отведать чего-то такого эдакого, ни торговцам продавать свой товар.
Тут - угри и щуки, а также раки, выловленные в Чионтаре, миски, где все еще трепыхаются серебристые зеркальные карпы и мелкие, но очень вкусные, если знать, как приготовить, караси и окуньки. Там - целая палатка сладостей и специй из далекого Калимшана, ароматы которых было слышно за много ярдов до них самих. И хальва, и рахат-лукум, и нуга с дольками цукатов, и мешочки с трубочками коры корицы, сушеными бутонами гвоздичного дерева, светло-зеленые стручки кардамона и длинные черные - ванили, источающей дурманящий аромат. Рядом лежали перцы всех видов и расцветок, а также степеней остроты, около них - тонкие ниточки тычинок шафрана, особо изысканной приправы, за которую платили золотом по равному товару весу. А тут - радуга тканей из Импилтура, от шелка, тафты, парчи и сафьяна до хлопка, бумазеи и высококачественного льна; все мыслимые и немыслимые расцветки, невероятно дивные узоры, некоторые печатные, а какие-то - даже шитые ниткой двусторонне. Там - кормирские вина, не самые лучшие в мире, но и не худшие; чего лишь стоит "Золотой Взгляд" или "Уста дамы Камерии", которые, к тому же, и опробовать можно было прежде, чем покупать. А вот здесь, рядышком - клинки из Эвермита, выкованные лучшими эльфийскими мастерами. Книги, доспехи, бижутерия, земледельческие инструменты, древесина, сыры, овощи, фрукты, мясо, уголь и мрамор, кожа и изделия из оной, сладости и сдоба, драгоценные каменья, как неограненные, так и обрамленные золотом и серебром, стрелы, луки, щиты, готовая одежда на любой вкус, цвет и кошелек, собственно, кошельки и сумки, свечи и лампы, произведения искусства стекольных дел мастеров, травы и коренья, горшки и соленья - все, буквально все, в чем только можно было нуждаться, вполне реально было купить на торговых рядах Шири, и яркими красками, запахами, звуками и вкусами наши герои за этот час насладились настолько полно, насколько это было возможно.
Время, тем не менее, близилось к полудню, и наши герои решили занять лучшие места в грядущем зрелище, посему заблаговременно начали проталкиваться к помосту, специально сооруженному в самом сердце Шири, рядом со статуей Возлюбленного Странника, в честь которого, собственно, и устраивалось данное празднество каждый год.
Ровно в полдень раздался трубный звук фанфар и рогов, призывающий всех, кто в сей момент находился на торговой площади, ко вниманию. На помост взошли городские какая-то знать и какие-то чиновники; благодаря тому, что окружавшие наших героев городане громко обсуждали происходящее, они узнали, что эти были: Совет Четырех (жители Вышнего Града, четыре герцога, управляющие жизнью города, как объяснил остальным Тэворин), четыре члена Парламента Равных (избранные представители самых влиятельных организаций и структур Нижнего Града), и четыре чиновника, отвечающих за повседневную жизнь Врат Балдура. Каждый из них был одет в свой лучший праздничный наряд и выглядел более чем торжественно. Толпа, темным морем окружившая к тому моменту помост, возликовала, ибо один из герцогов, поднявшихся на него, и был тем самым Абделем Адрианом - его без труда можно было узнать среди всех прочих на помосте, ибо росту в этом преклонного возраста мужчине было добрых семь футов, и его осанка, его осеребренные возрастом и жизненным опытом волосы, его спокойное, благостное и несколько печальное лицо разительно отличались от того, как выглядели все его спутники.
Собственно, не удивительным было то, что когда он вышел вперед, заняв место глаголящего до этого добрых десять минут представителю городской ратуши (можно было сделать такое предположение, лишь взглянув на его алую перевязь с золотым значком в виде герба Врат Балдура), горожане, собравшиеся перед помостом, внезапно умолкли. Если речь безымянного бюрократа до того тонула в беспардонном и неважительном гомоне толпы, то в сей момент на всей Шири воцарилась абсолютная тишина. Герцог поклонился своей аудитории, и та взорвалась овациями, не прекращавшимися добрых несколько минут; в конце концов Адриан сделал призывный жест правой рукой, и снова вся Ширь умолкла в мгновение; лишь кто-то из толпы, не удержавшись, воскликнул: "Мы любим тебя, Абдель!"
Седовласый мужчина улыбнулся и ответил: "И я люблю вас, жители Врат Балдура!", после чего снова на несколько минут торговая площадь погрузилась в бурное море оваций и криков, исполненных самых благих пожеланий Абделю Адриану. Опять - стоило тому поднять раскрытую ладонь правой руки, и вся многотысячная толпа в миг умолкла. Герцог начал официальную часть открытия празднеств в честь Дня Возврата довольно стандартной для таких случаев речью, в которой восхвалял мощь и славу Врат Балдура, благодарил жителей за свой посильный вклад в развитие и усиление жкономической и политической мощи их города-государства, а также живописал яркое непременно светлое будущее, которое уже не за горами: снижение налогов, возведение стен вокруг Внешнего Града, льготы для горожан и пособия для беженцев и эмигрантов.
Внезапно толпа справа от того места, где находились наши герои (а расположились они, благодаря своим локтям и напористости, практически у самого помоста), пришла в волнение, ропотом своим даже заглушив на мгновение-другое речь Абделя, что последний воспринял с легким выражением удивления на лице. Приглядевшись, чтобы понять, что нарушило доселе плавно текущий ход события, наши герои заметили высокую статную фигуру, которая проталкивалась сквозь людскую толпу, пытаясь добраться до правой лестницы, ведущей на помост. Кто это был - сложно было сказать, поскольку незнакомец (вряд ли незнакомка, учитывая ширину плеч и рост) был закутан в серый плащ с низко надвинутым капюшоном; когда возмутитель спокойствия добрался таки до лестницы, свинцово-серые небеса, лишь не надолго прекратившие изливаться моросящим дождем, блекло блеснули на лезвии его короткого меча. Вслед за зловещим незнакомцем на помост запрыгнули еще трое людей в черных плащах с низко надвинутыми на лицо капюшонами; в их руках сверкала сталь коротких и острых клинков.
Увидев, что на помост вскочили вооруженные личности, остальные чиновники с завидной скоростью начали покидать его по лестнице слева; небольшие размеры сооружения не сделали возможным то, чтобы на сцене находились и представители Стражи, увы. Последние, только лишь заприметив происходящее, устремились к помосту, расшвыривая и расталкивая толпу перед собой, но при виде паники власть имущих на сцене, все несколько тысяч горожан, плотным кольцом окружавшие до тех пор помост, в единый миг развернулись и в с криками страха - а кто и восторга, событие ведь, как-никак - устремились прочь от помоста.
Наши герои остались едва не единственными, кто продолжал стоять рядом со сценой, и они увидели, что единственным, кто из городских властей не покинул помост, был герцог Абдель Адриан. Казалось, он узнал того, кто вскочил на помост первым и чье лицо до сих пор оставалось крыто для наших героев - незнакомец стоял спиной к ним, да еще и этот проклятый капюшон.
- Что ж, было лишь делом времени то, когда ты бы меня нашел, Виеканг, - на удивление спокойно произнес Абдель. Крепкий и рослый, тем не менее, он был практически единого роста и мощности фигуры с незнакомцем; на помост герцог взошел безоружный, и теперь противопоставить мечу этого "Виеканга" он мог лишь свой крепкий кулак, закованный в металлическую перчатку.