Несколько окровавленных тел, разбросанных по комнате, вызывали у чародея рвотные позывы. В отличии от ведьмачки, ожидаемо показавшей себя искусной фехтовальщицей, он не был хладнокровным убийцей. Подобные сцены отнюдь не являлись для него нормой. Чтобы не вырвать, он убедил себя в том, что эти люди уже были усыплены магией Магистра. Соответственно, только что произошла не бойня, а, скорее, сеанс групповой вивисекции. А в этой дисциплине Канеллон был весьма сведущ и успешен. О, да.
Прислонившись плечом к стене, Канеллон ковырялся пальцем в заложенном ухе. Слова девушки он скорее прочитал по губам, нежели услышал, и отрицательно помотал головой.
— Вряд ли я смогу тебе чем-то помочь там.
Драки с монстрами были работой для ведьмаков и он не собирался влезать в чужое дело. Да, он был чародеем, не самым последним в Риссберге, и знал, как взывать к самым темным стихиям, сея вокруг себя хаос и безумие. Но своим талантом и знаниями Канеллон не любил швыряться как ребенок игрушками. Потому что считал магию Высоким Искусством, а не игрушкой. И пользовался ею ответственно, только в своих исследовательских проектах. Он попытался вспомнить, когда в последний раз прочитал заклинание. Кажется, около месяца тому, насыщая стихией льда один из своих алхимических препаратов для консервации живых тканей. А боевые чары Канеллон вообще считал самой крайней мерой и очень надеялся, что даже сегодня ему не придется прибегать к этому разрушительному инструменту.
— Иди, я пока здесь осмотрюсь, — ответил он Сандре. — Возможно, ты была не последней пленницей Магистра.