Поняв, что корчма отныне перестала быть обителью гостеприимства, вся шайка, споро похватав свой скарб, покинула помещение через окна. Благо те оказались достаточно большими, чтобы в них можно было с легкостью пролезть. И очень хорошо, потому что Авегир, покинувший корчму последним, буквально почувствовал взгляд твари на своей спине. Корчмарь перестал вопить и затих, превратившись из человека в гору рубленного мяса. Сон прошел столь быстро, словно окатили ключевой водой. Двумя ушатами разом, наверное.
На улице царил хаос и смятение. Одуревшие от страха кметы не знали, то ли им прятаться по хатам и запираться на все возможные замки, то ли бежать прочь из деревни. Пожар будто бы возник сам собой - некоторые крыши уже вовсю пылали, и очень скоро огонь мог перекинуться на соседние дома. Дорога оказалась перекрытой с одной стороны - разбитая и развернутая телега, вместе с мертвой упряжью и кучером, намертво заблокировали узкую улочку. Поблизости Райли обнаружил и свою убиенную - с разорванной глоткой жить невозможно. Тут и сям в грязи лежали трупы кметов, и двух нильфов. Где-то кто-то орал и кричал, ржали лошади, но были слышны и отрывистые, резкие команды - Черные, очевидно, пытались как-то совладать с напастью.
Поняв, что та тварь в корчме долго ждать себя не заставит, троице не оставалось ничего иного, как просто броситься наутёк. Выбежав на площадь посёлка, они стали свидетелями сражения.
Горстка нильфгаардцев, выстроившись ощетинившимся копьями, алебардами и гизармами ежом, прикрываясь щитами, дала явно неравный бой чудищам. Теперь их удалось разглядеть получше. Мощный, богатырский торс каждой, прикрытой серой, лоснящийся чешуей, покоился на коротких, но крепких ногах, с вывернутыми, как у кузнечика, суставами. Мускулистые ручища были увенчаны когтями-косами, а шишковатые головы покрывал пояс глаз - спереди, сзади, по бокам, словом всюду. Вполне человеческих глаз. Вместо пасти - узкая щель, нашпигованная рядами зубами-пилами. На лбу каждой была какая-то выпуклая бляха, блестевшая полированной сталью. О подобных тварях Вольные никогда не слышали, и уж тем более не видели.
А разглядеть получилось лишь благодаря тому, что одна из них картинно замерла, раскинув лапы в стороны и издав долгий, утробный вой.
На площадь выбежала некая дама, с посохом наперевес и медальоном в виде нильфгаардского солнца на груди. Её сопровождала пара вооруженных типов, но не солдат. Она что-то крикнула на непонятном языке, и ударила посохом по земле, от чего прокатилась дрожь; потом вспышка, и в грудь твари ударили молния. Громыхнуло так, что в ушах заложило, да еще и ослепило на миг. Но монстр никуда не исчез, и был вполне жив, хоть от груди и валил дым, и мерзко потянуло смесью паленых волос и плоти. Чудище понеслось на строй солдат, а вместе с ним и пара приятелей. Нильфгаардская ведьма крутанула посохом и отправила огненный шар навстречу, но свалила лишь одну, ту, которой досталось первым. И всё-таки не убила. Она медленно, но верно вставала на ноги опять. Монстры казались почти неуязвимыми. И коли их с трудом останавливает магия, то чего говорить о простом железе?..
По предательскому стечению обстоятельств, из горящего дома поблизости послышался детский крик и плачь, причем детей было больше одного. Совсем малышня. Кажется, взрослые намертво закрыли двери и ставни, но не рассчитывали на пожар. И толи они уже задохнулись, то ли еще что, но детям отворить двери они не смогли. Топор Авегира, впрочем, мог бы быстро разобраться с препятствием...
С другой стороны, где-то рядом должно было быть то, другое чудище, что наведалось в корчму. И, возможно, некоторое количество других, лазающих по деревне и охотящихся на кметов. Не говоря уже о разгоревшемся прямо перед Вольными бое - колдунья, как могла, отшвыривала чудовищ, но те вскакивали и вновь кидались вперед, приближаясь к солдатам всё ближе и ближе. Ведьма, меж тем, с каждым заклинанием всё слабела и слабела. Неизвестно, насколько её хватит. И когда монстры разберутся с Черными, они наверняка примутся за других живых. Вольных, например.