За свою не столь уж длинную по эльфийским меркам Айлэ приходилось убивать. Когда-то она даже считала количество отнятых ею жизней - ведь каждая смерть bloede d'hoine это маленький шаг в восстановлению отнятого величия.
Она даже запомнила свою первую жертву: мальчишка-возчик, получивший острую стрелу в живот, очень долго не хотел умирать. Тогда она еще была слаба, тогда еще ей было тяжело отнять жизнь у разумного говорящего двуногого. Но ard приказал добить верещащего и плачущего человечка именно ей: вкусить, так сказать, вкус первой крови. Долго тогда Горлица стояла над умирающим не в силах прервать его жизнь вот так по-мясницки, не в бою.
Но, наконец, долг возабладал над состраданием - и эльфийка, наклонившись, перерезала пленнику глотку. Кажется, потом она долго блевала в кустах, вспоминая брызнувший в лицо фонтанчик крови и вонь от обгадившегося тела.
Прошли годы... Ее маленькая ганзочка стала частью дивизии "Vrihedd", а она из обычной лучницы - кавалерийским лейтенантом. А на войне стало уже не до подсчетов: убила ли, не убила ли - не важно. Скачи дальше, руби, коли, и, главное, не дай им убить тебя. А уж с недобитками расправятся те из товарищей, кто за спиной.
Айлэ была уверена, что после всего пережитого она может убить любого безо всяких угрызений совести: кроме соратников, конечно. Но сейчас, замерев перед конем, что так недавно вынес их из боя, аэп Эймиль никак не могла решиться оборвать его жизнь - даже ради спасения своей. Это казалось чем-то противным, чем-то неправильным: все равно, что подло, из под тишка вонзить нож в спину друга. Можно было бы попросить сделать это того же Креавана - но это было бы низко по отношению к лучнику. Такую грязную работу командир просто обязан делать сам.
Вот только по-другому было нельзя. Долго Горлица стояла, обняв шею воронка и шепча ему в мохнатое ухо разные ласковые слова, извиняясь и успокаивая и его, и себя. Наконец поняв, что медлить больше нельзя, эльфийка решилась, и вскоре несчастный конь перешел в надежные руки Шанти, занявшегося разделкой туши.
Злая на себя и весь белый свет лейтенант даже смотреть не хотела, как верный скакун превращается в кусок мяса: требовалось немного прийти в себя, успокоиться и прекратить думать обо всякой херне, в очередной раз напомнить себе, что жизнь Вирель и Шанти дороже тысячи тысяч других жизней: что животных, что людских. Минут десять постояв в одиночестве на самом краю поляны и восстановив душевное равновесие, Айлэ вернулась к костру и села на корточки рядом с Креаваном:
- Помочь?
...А дальше был пир: мясо и кровь на плаще - как экзистенциональный символ скоя'таэлей. Это был настоящий праздник: ведь пища - это жизнь, пища - это возможность продержаться еще немного и продолжить борьбу. Молнией мелькнула мысль - и Горлица радостно ей засмеялась.
Отсмеявшись, девушка поделилась привидевшейся картиной с друзьями:
- Ох, извините. Я просто сейчас представила, как мы выглядим со стороны, на взгляд d'hoine: грязные, оборванные, с блестящими при свете костра глазами и с испачканным кровью ртом. Хоть сейчас на какой-нибудь плакат с надписью: "Бей эльфóв - спасай страну! Пока ты медлишь, они пьют кровь человеческих младенцев! И твой ребенок может стать следующей жертвой! Вступай в армию, изгони остроухих из леса!"
...А с утра, вместе с рассветом начался марш-бросок к реке. Впрочем, он не был уж такой проблемой: на сытый желудок и идется легче и приятнее. Да и мысли о пище не забивают всю голову, что тоже есть несомненный плюс. Даже потяжелевший от взятого в дорогу мяса мешок кажется легче: такой приятный вес плечо не тянет.
И вот, наконец, Понтар: чистая, прекрасная, водная гладь, похожая на брошенный в траву шелковый платок. Глубокая синева вод манит, тянет измученное тело окунуться в прохладные глубины, смыть с себя корку грязи, очистить тело, а через него - и душу.
Горлице до одури хотелось, как в детстве, взяться с сестрой за руки и, хохоча и смеясь, с разбегу забежать в быстрый поток, наслаждаясь ласкающими ноги холодными потоками. Хотелось окунуться в бурные глубины с головой, почувствовать, как переливающийся всеми оттенками голубизны свод смыкается над головой, а потом, вынырнув, тщательно отмыться, смывая с себя все следы долгих странствий. А под конец, накупавшись, выползти на уютный бережок и беззаботно отдыхать, болтая с Вирель и Креаваном; наслаждаться холодящим мокрую кожу ветерком, расчесывая друг другу волосы; со смехом вспоминать все невзгоды, оказавшиеся на пути.
К прискорбию лейтенанта, этим милым мечтам не суждено было сбыться. И пол-беды, что вокруг кипит война: Понтар сейчас полон утопцами, как рубище нищего - вшами, так что о спокойном купании нечего и думать.
Как бы групповые водные процедуры не привлекали, то было решительно невозможно, и благо, что все это понимали. Вытянув из колчана лук, старшая из сестер аэп Эймиль распорядилась:
- Купаемся по-одному, на глубину не заходим: и так ясно, не мне вам пояснять. Сначала - Вирель, потом - я, потом - Шанти.
За разоблачающейся Вирель Айлэ наблюдала прямо-таки с хищным выражением глаз. Любуясь тонким станом сестренки, лейтенант очень хотела подойти к ней, обнять, зарывшись носом в макушку, и никогда не отпускать: разве что развернуть лицом к себе и каснуться губами теплых губ младшенькой. Ну а дальше, дальше..
Впрочем, все эти фантазии не мешали офицеру бдительно наблюдать за рекой, держа лук наготове: мало ли какой утопец решится вкусить нежной, хотя и несколько жилистой и костлявой эльфийской плоти?
Когда Вирель искупалась и уже чистой вышла еа берег, заботливая Айлэ тут же подлетела к ней и укутала в свой теплый плащ, попутно шепнув на ушко и легко прикусив его острый кончик:
- Ты у меня самая красивая, младшенькая.
Сменив сестру, Айлэ сама споро разделась донага и с наслаждением окунулась в быстрые воды Понтара: пускай и плескаться можно было только на мелководье, но все равно это была чистая, проточная вода. Эльфийка с превеликим наслаждением смыла с себя пот и грязь тяжких дней, чувствуя, как холодная вода бодрит тело и очищает разум, отгоняя все страхи, сомнения и усталость: воистину, вода - это жизнь.
Увы, но много времени на водные процедуры не было. По-быстрому помывшись и убедившись в чистоте собственного тела, Айлэ выступила из воды и улыбнулась Креавану:
- Шанти, теперь твоя очередь.
За купанием менестреля девушка следила с неменьшим интересом, чем за сестрой, поймав себя на мысли, что надо бы, как выдастся достаточно безопасная ночь, когда они к еще не будут и не слишком усталы, провести ее с большей пользой, чем обычно, даровав друг другу возможность расслабиться и насладиться лаской и жаром сплетающихся в древнейшем танце тел.
Когда маленькая ганзочка вошла в деревеньку, лейтенант была свято уверена, что сейчас они наткнутся на местных рыбаков, которые добровольно-принудительно поделятся с эльфами своими запасами и имуществом. Айлэ сейчас была предельно благодушна и позитивна: она бы даже не стала бы убивать людей: заперла бы их в каком-нибудь подвале, а на утро, когда скоя'таэли бы отдохнули, выпустила.
Но, как известно, эльф предполагает, а Дева располагает: в деревне их поджидал некто, на первый взгляд производивший впечатление одного из "Синих полосок". Сдавленно охнув, Горлица мысленно поразилась: "И тут они! У нас что, жопы с ручкой: как кто возьмется, так не отпустит?"
Впрочем, кавалерист быстро успокоилась, обратив внимание на торчащие еад плечами человека рукоятки мечей. Ни один идиот не стал бы так ходить. Ни один - кроме тех, кто действительно умеет ими пользоваться. Vatt'ghern. И амулет ввиде кошачьей головы на шее - тому прямое подтверждение. Кот. Это худшее из подобных ему мутантов, что можно было встретить на дороге. Говорят, vatt'ghern этой школы не стесняются брать заказы и на убийство людей и эльфов. Маловероятно, конечно, что этот Кот ожидал именно их, но поберечся стоило.
Быстрый, как ртуть, мутант выхватил клинок, нопервым атаковать не стал, достаточно нейтрально поздоровавшись со скоя'таэлями. Положив одну руку на рукоять сабли, Голица сделала шаг вперед, держа вторую откоытой ладонью к собеседнику в извечном символе мирных намерений:
- Ceadmil, vatt'ghern. Sinn n'ess morvudd - a is straeddhasr, shed suecc anseo. N'ess tuvaan aere aeen vett ithte ans gaerad, ans vell?*