Вирель слабо улыбнулась обхаживающей её Айлэ и бережно погладила её ладонь. Она просто кивнула, когда сестра протянула ей флягу и помогла удобнее лечь перед тем, как заняться обустройством лагеря. Для них обеих иной раз не было нужды говорить; сёстры тонко ощущали друг друга, и короткий взгляд, простой жест зачастую значил гораздо больше, чем прочувствованная речь. Старшая знала, что младшая держит себя в руках и готова даже в таком плачевном состоянии противостоять по мере сил обстоятельствам. Младшая знала, что старшая её не оставит, и доверяла ей безгранично. Это было дороже, чем все сокровища мира. И одновременно так незамысловато, что даже капля дождя выглядела в сравнении с этим поразительной сложности предметом.
Увы, Стилет не могла помочь с организацией лагеря. Самым лучшим поступком с её стороны могло быть только одно - она не предаст дополнительных хлопот своим спутникам. Потому медик лежала так, как уложила её Горлица, и периодически мелкими глотками пила воду из фляжки. Её раздражали слипшиеся от крови волосы и не подвергшаяся первичной хирургической обработке основная рана, однако девушка понимала, что в тёмное время суток лучше не пытаться заниматься врачеванием. Света от костра не хватит, чтобы как следует осмотреть полученные повреждения и постараться исправить нанесённый темерцем ущерб. Зато подобная опрометчивость может стать причиной ухудшения состояния эльфийки. Вирель аэп Эймиль никогда не была врагом самой себе, а потому без труда отделалась от этой бестолковой идеи.
Чтобы отвлечься от неприятных воспоминаний и поутихшей, но никуда не исчезнувшей боли, девушка наблюдала за хлопотавшей то у костра, то у лошадей Айлэ. Да, кони определённо заслуживали такой заботы. Хорошие, спокойные, смышлёные создания - где бы оказалась ганза, если б не эти чудесные животные?
"Цела буду - обязательно угощу тебя и яблоками, и сахаром," - подумала Вирель, глядя на доставшегося ей скакуна.
Впрочем, больше Стилет ни о чём не рассуждала, поскольку сон наконец-то сморил её, отгородив от усталости и собственного измученного тела.
Наутро, только лагерь проснулся, Стилет развила бурную активность. По счастливому стечению обстоятельств и благодаря мастерству Шанти и Айлэ их никто не обнаружил, и ночь прошла совершенно спокойно. Вирель не то, чтобы отдохнула, но более-менее выспалась, и теперь ей не терпелось заняться хирургической обработкой собственных повреждений. Поскольку в её распоряжении кроме своей пары рук было ещё две, ими грех было не воспользоваться. Здоровым эльфам пришлось сначала вскипятить воду и сделать отвар из определённых трав, потом обработать собственные руки и инструменты, а далее на некоторое время перейти в полное подчинение товарки. Вздохнув, девушка приняла немного обезболивающего из своих запасов - ровно столько, чтобы достичь хотя бы минимального анальгетического эффекта и при этом не уснуть. Операция предстояла не из самых простых, что уж там.
Начать было решено с руки. Повязка было осторожно снята, и Стилет, морщась и шипя, осматривала итог трудов темерца. Удача так-таки была вчера на её стороне. Да, кость треснула, а двуглавая мышца плеча и плечевая мышца повреждены, но руку спасти можно. Плечевой нерв оказался целым, и это дорого стоило.
Под руководством медика Айлэ пришлось обработать полученным отваром рану, пока Креван на всякий случай держал Вирель. Та сдавленно выла, зажав в зубах кусок бинта, но в целом держалась молодцом. Дальше было сложнее - в три руки вместе с сестрой Стилет сшивала как надо мышечные волокна, фасции и кожу. К концу процедуры эльфийка дрожала, и перед обработкой раны на голове пришлось переждать с четверть часа. За это время, впрочем, удалось туго забинтовать руку, на всякий случай примотав к ней в качестве импровизированной шины гладко выструганную ветку толщиной с палец. Не ахти, конечно, но на безрыбье даже рак - рыба.
После того, как удалось вымыть прежде склеенные кровью волосы, оказалось, что рана на голове не так уж и страшна. Она кровила, как кровила бы любая рана в этой анатомической области - сильно и довольно долго. На деле же кости черепа были целы, и пережить нужно было лишь одно ушивание раны. Девушка шипела, вытирала беспрестанно льющиеся слёзы, но продолжала давать указания друзьям до тех пор, пока операция была не завершена. К этому моменту, впрочем, Вирель тряслась, точно в лихорадке и была бледнее мертвеца.