— И где, едрить вашу бабушку коромыслом, все?!
Фраза была злая, но сказана лишь сиплым шепотом. Райли всего колотило, во рту пересохло и вдобавок воняло хуже, чем в дырке нужника, в которой он однажды хоронился от разгневанного папаши очередной потисканной на сеновале дочурки. То есть, музыканту было с чем сравнивать, и если бы до этого он уже не выблевал все, что только можно было, то сейчас всенепременно завершил бы дело.
Однако организм подсказывал, что колотит его уже не ознобом и лихорадкой, а всего-то банальным холодом. Поэтому Райли негнущимися пальцами попытался разворошить костер и, по возможности, раздуть пламя обратно, кутаясь в плед. Незнакомый плед, кстати говоря, и вообще неплохо было бы узнать, сколько времени прошло и кто стащил его кинжал. Неразделанная тушка зайца своим видом отозвалась робким и едва заметным голодным бурчанием в животе, от которого Райли сначала замер в ужасе, нашаривая взглядом ближайшие кусты, но затем облегченно выдохнул, чувствуя знакомую голодную резь в желудке. Раз живот хочет жрать, значит полегчало.
А значит, надо развести огонь, согреться, сыскать воды, ошкурить зайца и сварить себе легонького бульону для начала.