Вирель поняла, что обречена, как только треклятый темерец рванул в атаку. Первый же выпад лишил её и оружия и возможности как следует владеть правой рукой. Пусть девушка была достаточно закалена в боях, привыкнуть к боли было невозможно. Острая пульсирующая мука растекалась от раны до самых кончиков пальцев. Эльфийка даже не сразу сообразила, что крик, который она слышала, принадлежал ей. В помутившемся рассудке застряли одна-единственная мысль - бежать, бежать как можно скорее. Нет ничего дурного в тактическом отступлении перед лицом значительно превосходящего врага, а реванш можно получить только в том случае, если спасёшься. Смелость младшей ап Эймиль никогда не отдавала безрассудством, а потому подобное решение далось ей просто.
Стилет, не видя ценности в Воробье и всячески его презирая, без зазрения совести отступила, чтобы использовать человека в качестве щита и выиграть время. Эльфийка знала, что пощады не будет, а потому время сделалось в этот миг величайшей драгоценностью. Она просчиталась лишь в одном пункте затеи - Януш не продержался столько, сколько ей требовалось. Увы, сегодня соратники подводили её.
- Мучает род людской? - зло огрызнулась загнанная в угол Вирель на чистейшем темерском. - А не твоя ли братия отобрала у моего народа законно принадлежащие ему земли? Неужто после такого вы думали, что мы не возьмёмся за оружие?! Такие, как ты - вот кто настоящие мучители!
У неё было много на языке и гадостей, и гневных обвинений, но проклятый человек заставил её замолчать. Первый пропущенный удар стал началом конца, окончательно и бесповоротно склонив чашу весов в сторону сине-полосатого. Отшатнувшись, Стилет получила ещё несколько увесистых тычков по корпусу и голове; впечатавшийся медику в живот кулак вышиб дыхание и свалил её наземь. Хрипло застонав, аэп Эймиль всё ещё предпринимала попытки дотянуться до меча, пока на её затылок не обрушился здоровенный кулак темерца. Теперь бой окончательно превратился в избиение, и девушка лишь пыталась прикрыть голову и живот, скорчившись на полу. Всё её существо обратилось в ком раздирающей боли. Кажется, теперь всё точно кончено. Спасти Вирель могло лишь чудо, а чудес, как известно, не бывает. По крайней мере, в жизни эльфийки они никогда не происходили.
С трудом осознавая, что вздёрнута за шиворот, полевой хирург замерла, ощущая холодную сталь у своего горла и не смея даже шевельнуться. Любое движение причиняло страдание, и Вирель едва не теряла сознание. Всё, что оставалось ей - бессильная ненависть перед лицом неминуемой смерти. Мерзкой смерти, в которой мерзко было всё - место гибели, рука человечишки, обхватывавшая её тело почти интимно, безвозвратно провалившийся план. Что теперь будет с её сестрой? Что сделают с оставшейся частью ганзы нильфы?
До её слуха доносились знакомые голоса - смутно, точно она находилась глубоко под водой. Нельзя было разобрать, что говорили Креван и Айлэ. От этого мутило, равно как и от запаха головореза. Едва не касаясь губами шеи человека, Вирель сипло прошептала:
- Тебе... только с женщинами и воевать... Прикрывайся... мной, трус. Ты всё равно... уже покойник, как и половина... кметов.