Проклятый темерец не поддался, но и не стал незамедлительно убивать бедную Стилет - и это уже было хорошо. Он лишь пролаял что-то на своем собачьем языке, требуя от эльфки нечто свое и не желая вникать в изящные звуки Старшей речи - не удивительно: что еще можно ожидать от варвара и головореза?
Неотрывно смотря глаза в глаза воина, Горлица напряженно думала, чем же еще можно отвлечь его. Раздеться и приготовиться отдаться? Говорят, большинство dh'oine страстно желают оттрахать эльфку. Вот только мало вероятно, что конкретно этот гад позарится на нее, да еще и в такой ситуации. Да и тело девушки, давненько уже не жравшей (не считая нильфьей пайки), своими мощами могло вызвать разве что одно желание - накормить.
Так что же сказать, что сделать? Может, стоит предупредить о нильфах? Прерывисто выдохнув, Айлэ показала мужчине четыре пальца, о обвела руками полукруг. Указав пальцем на себя, она загнула один палец. На Вирель - второй, тело Воробья - третий, на дверь - четвертый. Затем эльфийка сложила руки крестом и покачала головой: дескать, нет тут боле никого. Сохранять тайну пребывания Черных она не собиралась, и уже было указала за околицу, проговорив: - Schwadron aep brigade "Magna", Nilfgaard, - из двери как показался Шанти с готовым к бою луком, незамедлительно вступивший с темерцем в переговоры на его собочьем языке. Закусив губу и прикрыв в изнеможении глаза, Горлица застыла в ожидании дальнейших событий.
О чем уж Креаван беседовал с Синей Полоской - неизвестно: знакомых слов было чертовски мало. Разве что упоминание нильфов говорило о том, что рейнджер не стал скрывать факта присутствия Черных неподалеку. Настоятельно ощущая необходимость что-то добавить, Айлэ припомнила строки из песенки темерской кавалерии, с которой те ходили в атаку в том числе и на позиции "Vrihedd" и незамедлительно воспроизвела их скороговоркой:
Lance do boju
Szable w dłoń
Nilfow goń, goń, goń!
И добавила - уже от себя:
Scoia'taelej nie goń!