Их история клонилась к своему закономерному и неизбежному закату. Вирель хотела бы думать иначе, но глупо было отрицать очевидное: поредевшая в бегах ганза вряд ли протянет до конца месяца. Скоя'таэлям некуда идти и неоткуда ждать помощи; они вступили в противостояние с целым миром, которому нет дела до их притязаний на призрачную свободу и гонку за давно минувшим величием. Всё это означает лишь одно - они обречены. Придёт ли смерть от рук подлых dh'oine или от банального истощения - велика ли разница?
Девушка поплотнее укуталась в плащ, ёжась от полуночного холода. Она уже и не помнила, когда это было, чтоб она не мерзла и не чувствовала себя голодной. Хотелось поскорее уснуть, поскольку во сне не чувствуется противная сосущая боль в эпигастрии, но дрёма не шла сразу. Она ещё повертелась, выбирая положение поудобнее, а потом застыла, свернувшись калачиком.
Эльфийка не об этом мечтала, когда покинула родительский дом. Конечно, она знала, куда и зачем шла. Война - это лишения, жестокость и смерть. Но сейчас причина уныния была отнюдь не в этих трёх составляющих. Впереди маячила только абсолютная, неотвратимая безысходность, и это было хуже всего. Ни малейшего шанса на победу, никакой надежды на обретение долгожданного дома - мечты сожжены дотла, расколоты на куски. Есть ли смысл доживать такую жизнь? Есть ли смысл продолжать борьбу за существование, если очень скоро она или её сестра не проснётся зябким промозглым утром?
Под такие невесёлый думы медик забылась крепким и тяжким сном. Спавшая обычно чутко, она так была истощена, что на это раз ничего не почуяла. Когда ничегошеньки толком не понимающая Вирель аэп Эймиль очнулась, всё из градации "очень плохо" рухнуло до "хуже просто некуда": их командир был мёртв, а подлые нильфы окружили лагерь и теперь отбирали у её соратников оружие. Девушка потянулась за мечом. Если уж умирать, то умирать, сохранив хоть каплю достоинства. Впрочем, руки что-то слушались совсем плохо. Не успела эльфийка ни встать, ни в самоубийственной атаке броситься на какого-нибудь нильфгаардского солдата, как получила приличный тычок в спину. Вирель тот час же оказалась на земле и без оружия, даже не успев сообразить, что такое произошло.
Дальнейшее происходило смутно, как будто в видении. Стилет вместе со всеми куда-то вели, но сил не было даже на самую мелкую дерзкую выходку. Наступило какое-то болезненное полусознательное отупение, и к окружающей реальности эльфийка вернулась только в шатре ротмистра. Напрягая слух и стараясь удержаться на слабых ногах, Вирель пыталась понять, чего хочет этот dh'oine. Кажется, он требовал говорить с их командиром, и тогда вперёд вышла Айлэ. Девушка, забыв о голоде и усталости, слушала каждое её слово и смотрела на неё во все глаза, всерьёз опасаясь за её судьбу. Хоть чёрные не спешили убивать пленников, и у них были совсем иные планы, ни капли доверия к ним хирург не испытывала. Хорошо может быть Декехту вар Девернохту, а вот отряду, к которому принадлежали обе аэп Эймиль - сомнительно. Вирель перевела взгляд на Кревана, а потом снова на Айлэ. Она не сильна в ведении переговоров, а потому оставалось только одно - молча слушать и надеяться, что сестра справится.