Обоз всхрапнул и помотал гривой, завидев впереди людей. Конь давно служил Борко, так что ведьмак прекрасно знал его характер. Вороной не слишком жаловал людей, кроме самого ведьмака. Он-то, впрочем, даже не совсем человек, если разобраться. Обоз с удовольствием лягался, причем сразу на убой. И ведь не подкопаешься, сам дурак, что полез к конской жопе. Не мало пустых голов опустели окончательно, познакомившись с его копытом. Некоторым везло, обходились беззубой улыбкой и выломанными челюстями. А уж сколько конокрадов Обоз перетоптал, так и вовсе не сосчитать. Красивый, сука, вот и лезут. Другое дело, если приходил конюший. Конь некоим мистическим образом отличал их от прочих, и вел себя смирно.
"Бальшие Камары" - прочитал Борко заботливо выведенную надпись на столбе. Видимо, был в деревне грамотный, вот и сделал. Прочие же наследники просто обновляли надпись, не заботясь о содержимом. Сомнительно, что местные вообще умели читать, но знали твердо: сё есть название, надобно править, ежели краска сходит. И вот что интересно, вроде и голодно, и холодно, и висельники гирляндой вдоль большака каждую сотню шагов, детки тощие с вздутыми животиками - словом, забот иных хватает. Но вот про табличку забыть кметам никак не можно. Пока стоит она, вроде и деревня жива. А сколько таких "Камаров" ныне сожжены дотла, разорены и разграблены, наводнены трупоедами и прочей мразотой? Нет числа им.
Вообще же ведьмак искал местечко, где можно пожрать и тепло поспать, потому что хоть и мутант, но человеческое ему не чуждо. Приятное всегда лучше неприятного, добрая миска горячей каши охотнее заходит в чрево, чем полоска соленого, прогорклого балыка или солонины. Да и выпить, если повезет, найдется. Там, глядишь, сидя за кружкой, услышит что интересного, новости и слухи, а может даже и работа для ведьмака найдется. Борко сразу понял, что в Велене работы полно. Вот сойди с большака, сотню или две шагов в сторону пройди, так работы полную жопу огурцов насуют! В болотах твари, в лесах тоже, и не только нечисть, но и что проще, вроде стай собак голодных. Только вот у ведьмаков заведено за работу деньгу получать. Словом, сердобольные - не про них.
Мальчуган, совсем хлипкий, первым завидел ведьмака. Вид у паренька ничтожный, лет шесть ему, в одной грязной и драной холстине на тулове, и совсем без штанов и обувки, только замерзшая пипка трясется. А как увидел глазища Борко, так и весь затрясся от страха. Он с тачкой был, где-то глины набрал, может хату обмазать, печурку справить иль посуду. Бросив тачку и лопату, кинулся к центру деревни, что-то крича про монстра. Мужики, заслышав его клич, сразу уставились на въезд. Какой-то чумазый боров хрипло заорал:
- Везьмак! Везьмак! Прячьте женщин! - он полагал, что у сельских дурнушек большие неприятности. Это он, конечно, погорячился.
В общем, навел Борко шороху, просто событие неслыханное, по местным меркам удивительное. Впрочем, селюки быстро смирились. Остановившись у ветхой корчмы, что располагалась в самом сердце села, ведьмак должен был решить, зайти ли ему сразу внутрь, или сначала изучить доску объявлений. Именно так, потому что на изучение тех каракулей уйдет время, и солидное. Два местных хлыща, что привалились к оградке, засверкали пеньками зубов:
- От же ж, ведьмак приехал, - сплюнул. - А Михайло говаривал, да наговорил!
- Ты пасть-то схлопни, дура. Милсдарь ведьжмак сам сразумеет, что к чему. И как. Старостин дубинушка, в гузно его еба...
- Цыц, Руди! О-о-о, слышь-що? Епатий опять нажрался, давай-ка в хату! Зайдем в корчму вдругорядь, ага?
Они думали, что ведьмак их не услышит. Борко всё прекрасно уловил, и то, что в дверях корчмы кто-то пыхтел и пердел. Дверца распахнулась, и на свежий воздух вышел здоровенный детина, настоящий кабан. Епатий, стало быть.
- У-у-у, сука! Уу, блядь! - гудел здоровяк. Потом спохватился, увидев ведьмака. Прищурился, пытаясь сфокусировать взгляд.
- А ты еще кто таков?.. А-ах ты ж ё! Нильфгаардская собака, бабу увел, шалаву драную, ну теперь-то побью тебя! Прям здесь и кончу, паскуду! Ну, сымай портки! - пьяный Епатий замахал кулаками. Но уж скорее он сам себе нос расквасит, ведьмак был уверен в этом. Разномастным, заплетающимся шагом кабан попер в сторону Борко. Потом оступился, и шумно рухнул, расплескав грязь. Заворочался в жиже, начал отплевываться и фырчать, но встать уже не смог.
- От терь лепота-а-а... - пробормотал он. Проведя грязной рукой по харе, Епатий устроился удобно и собрался, кажется, на ночлег.