- Тренировками, девочка. Тренировками...
***
Мбого, получивший свое название от южных племян райвашар, считается одним из самых опасных травоядных, заходящих за пределелы своей среды обитания. Большинство мбого переходят в Сурду и Батингоф, из степей Кодака и Райвашарских Равнин. Изначально обычные, стадные буйволы, самцы-мбого доживают до преклонного возраста, и перестают уживаться с сородичами. Такие одиночные быки обычно имеют очень крупный размер и огромные рога. Они опасны для человека и многих животных, поскольку могут нападать без видимой причины. Обладая огромным ростом и непробиваемой шкурой, они становятся почти неуязвимыми противниками уничтожающими все на своем пути.
В 2476 году, мбого официально были объявленны нечистью. Их истреблением занимается инквизиция.
Большая Энциклопедия Серого Ордена, том 1
Глава III. Юность и Сила.
Как и было обещано, спустя три месяца Агнесса вместе с Джедоком были вызваны в столицу. Выдвинулись они в одиночестве - наставник даже не взял никого из сопровождения. Путь был довольно долгий, и несколько унылый. Пейзаж сменялся медленно, и глаз и быстро первыкал к тому, что видел.
Двумя месяцами ранее, пришло первое письмо от Аброха, после его посвящения. Он все же стал инквизитором. Его перевели в Батингоф - в небольшое училище, для таких, как он. Для "старых". Однако, юноша нисколько не унывал. Каждую неделю, приходило новое письмо, с новыми подробностями. Он рассказывал о том, в каких местах бывал, каких встречал людей. Новое имя, что ему дали при посвящении стало "Сарен". Брат Сарен.
Брат Сарен (он же Аброх), оказался просто редкостным поэтом и романтиком. В своих письмах он даже иногда присылал небольшие очерки и стихи. Неизменно сравнивал Агнессу с каким-либо природным явлением, говорил о том, как скучает, и что рано или поздно встреча их станет неизбежной.
"Дорогая Несси" - неизменно с этих слов начиналось каждое послание. Однажды, Аброх рассказал о взбучке, которую получил от наставников, за то что называет свое истинное имя, а так же места откуда он родом. Паренек все надеялся таким нехитрым способом найти старого знакомого Армана, однако, как отметил сын старосты, пока что продвижений видно не было.
"Меня считают дурачком и простофилей, за мой неумолимый оптимизм. Думают, что я не могу запомнить свое новое имя. Некоторые дразнятся, и даже пытаются обидеть. Я не обращаю внимания. Пытаюсь не обращать.
Свое следующее письмо я пришлю тебе уже в Тэноф. Надеюсь, капитанские тесты ты пройдешь с блеском. Нет, не надеюсь. Верю.
Никто кроме тебя не достоин этой должности.
Навсегда твой, Аброх".
На этих словах окончилось последнее послание. А следующее могло ее ждать уже на месте, ведь весь путь занимал почти две недели.
В один из дней, столь же унылых, как и все остальные, пейзаж резком сменился, а действующих лиц стало побольше. Огромный тракт, с десятками повозок и не одним десятком лошадей, стоял на месте, не смея двинуться с места. Джедок, что был молчаливее камня все это время, красочно и с фантазией выругался, велев Агнессе дожидаться его на месте. Сам же спешился, и устремился вперед, надеясь узнать причину задержки. В столице им предстояло быть не позднее чем через три дня. Задерживаться на проклятом тракте не улыбалось совершенно.
Лишь только он скрылся среди толпы, как позади раздался мощный баритон, и в поле зрения влетели два наездника, круто остановив коней прямо у ближайшей повозки. Один из них, что постарше, так же ушел вперед. Другой же, развернул коня и целенаправленно двинул его в сторону одинокой девушки.
Молодой мужчина улыбался Агнессе той неприличной улыбкой, которую использовали ловеласы, в поисках очередной наивной девицы. Без сомнений он был хорош собой, и что еще хуже: он это прекрасно знал.
Мужчина был огромен. Высотой почти два метра, широкоплечий и мускулистый. Не будь его конь батингофским мутантом, он едва ли нес бы его с подобной легкостью. В седле красавчик держался великолепно. Таким мастерством могли похвастать лишь дворяне, а он, безусловно, был из их числа. Его выдавало все: горделивая осанка, самоуверенная улыбка, и даже чертова одежда, пошитая из неприлично дорогой ткани. На белоснежной рубахе красовались два золотых льва, разделенные рядом оловянных пуговиц с искусной резьбой. Возможно, это было частью его герба, кто знает. От низа ключицы и выше, львы расходились, оголяя мощную, загорелую грудь. Шею и подбородок покрывала щетина, будто его брадобрей специально следил за тем, чтобы растительность на лице была именно той длины, чтобы она подчеркивала мужественность, но не скрывала красоты лица.
Глаза его были цвета, который одни с уверенностью называли голубым, а другие упрямо звали зеленым. Но ничто так не отвлекало от его глаз, как белоснежная улыбка. Даже когда он не улыбался, взгляд незамедлительно касался губ - аккуратный бледный шрам над верхней губой, не столько уродовал, сколько нарочито специально привлекал внимание ко рту. Возможно, это тоже было дело рук того самого брадобрея - знатока женский сердец.
- Хей, инквизиторка! Леди-инквизиторка!
Его конь поравнялся с лошадкой сестры, грозясь ненароком задавить их обеих. На фоне этих двух холеных гигантов, Агнесса походила скорее на ребенка, верхом на пони, чем на полноценную женщину, верхом на полноценной скотине.
- Ну погляди на меня, леди-инквизиторка! - он тряхнул роскошной гривой золотых волос, и провел по ним рукой, убирая со лба, - Я не съем тебя!