Эленна корнету, в целом, понравился. Было в его поведении что-то близкое и родное, то ли эта молодость и некоторая наглость, свойственная ей, то ли откровенное желание позлить начальство, потому как ничем иным Карпицкий объяснить бант революционного окраса на груди сверстника не мог.
Данилевич на его фоне выглядела старшей сестрой — не по возрасту и внешности, но по манере держаться — , которой призвание было следить за младшим братом и не давать тому сорваться в бедокурие.
Впрочем, зачитанная телеграмма отвлекла от рассмотрения нового непосредственного начальства. Шокироваться Карпицкий не спешил — определенности в сообщении не было, а смута в Питере заваривалась уже давно, бурлила слухами и домыслами, и вот, выходит, заварилась наконец и закипела. Ничего, прав Павел Васильевич — третьего дня эту пенку всю поснимают к чертовой бабушке, да туда ей и дорога, забудут тем же вечером. В конце концов, страна в войне.
Эленна тем временем устанавливал общественные связи с новым коллективом, и способом его Василий Корнеевич был крайне доволен. Совместная трапеза объединяет, вот только повод для празднования начальник, конечно, выбрал сомнительный. А когда Эленна упомянул свои политические взгляды, корнет и вовсе задумался, а не подстроено ли все это, как какая-то проверка лояльности новых сотрудников — настолько странно это выглядело. Но виду не подал, лишь улыбаясь и расценивая это все как злободневную шутку.
В ресторане же, когда Эленна перешел от тостов к делу, корнет слушал его весьма внимательно, с аппетитом уплетая карпа под белое вино. А по окончании речи, выслушав даму (и даже восторженно кивнув ее познаниям иностранного — самому-то без акцента и запинок, что на английском, что на французском, говорить не удавалось), а затем и Александра Николаевича, изложившего свой "прожект", вежливо кашлянул:
— Позволите? Так вот... Прежде всего, будь моя воля, пожелал бы удостовериться я, что кайзерфлит за три года не заподозрил утечки своего военно-морского шифра, и не предоставляет в наше распоряжение качественную и профессиональную "дезу", просто на всякий случай.
Корнет отпил глоток вина, чтобы скрыть предательское першение в горле. Все же, почитай, в первый раз перед новым коллективом выступает.
— Если принять информацию достоверной, то следует из нее, что ищем мы четырех человек-иностранцев. Группа группой, но я бы внимательнее отнесся и к тройкам, и даже к одиночкам. Все же, если диверсионная группа — профессионалы, то... ну, вы понимаете, разделиться в дороге и затем собраться в городе не так сложно, а в случае даже подозрения на утечку информации — внимания привлекать меньше. Что касается лиц, находящихся уже под подозрением, предложил бы я, всецело поддерживая идею Анны, при том установить за ними слежку, хотя бы на недельку, а по результатам ее — обыски мест, где подолгу эти лица задерживаются, и допрос лиц, с которыми эти господа изволят общаться. Проникновение в номер, — корнет уважительно кивнул агенту Данилевич, — это, без сомнения, самоотверженный поступок, но господин Эленна прав — мера крайняя. И вы, Александр Николаевич, неправы в своем "комильфо - не комильфо" — не пристало мужские дела женской честью разрешать.
Тем не менее, Ганурскому кивнул уважительно и отсалютовал бокалом. Все же, не обидеть хотел, а лишь мнение свое высказать касательно вопроса.