Ранагар был одним из тех, кто вынужденно жил у Змеи, но при этом не побывал у нее в постели. Понять, что лохматый проснулся, можно было по яростному озлобленному шипению посланного к нему паренька (ох, опять придется залечивать раны на гордости и синяк на теле) и шагам. Убийца, закрыв глаза, чутко прислушивалась в его шаги. Походку воина сложно было с чем-либо спутать, а непривычные половицы поскрипывали под его весом, словно жалуясь. Когда он спускался вниз, женщина открыла глаза, усмехнувшись, и вернулась к своим делам.
Совершавшая ежедневный ритуал открытия магазина Змея только поморщилась, сварливо проворчав обвиняющим тоном:
– Когда ты перестанешь мне их калечить? Сколько раз я должна тебе повторить, что лучше просто дать в морду или сломать ногу? – Убийца неодобрительно качнула головой, хмурясь, и, облокотившись на прилавок, помолчала.
Окинула внимательным цепким взглядом мужчину, чуть слышно фыркнула и дернула бровью:
– Безделье не идет тебе на пользу. – В ее тоне слышалось «скоро совсем форму потеряешь». Змея не содержала обленившихся разжиревших работников: они либо отправлялись в могилу, либо на вольные хлеба. В зависимости от степени вины перед стареющей убийцей. Она могла помогать по старой памяти исключительно калекам, при условии, что о них никто не заботится. – Есть один занятный торговец. Богат, как дьявол. Ссапмтор Гоэрин. Но есть у него одна скверная привычка: он не платит по счетам. И, видимо, решил, что это сойдет ему с рук. Я, конечно, могла бы заняться этим парнем сама, тем паче, что сумма приличная, тридцать девять тысяч золотом долга на нем. Но это было бы слишком просто. – Она пренебрежительно дернула плечом, одновременно с тем цокая языком.