... Вспыхнули рубином и аметистом волшебные энергии, направленные умелыми руками и твердой волей альве и чернокнижника; вспыхнули так, что даже
незрячие, те, кто слепо не видят
эгни, энергию созидания и разрушения, увидели яркие, ослепляющие потоки и сгустки плетений Силы, Что Сотворила Все Сущее, и что может его разрушить. Нити
эгни, пламенно-алые в очах чародеев и - просто "ослепительно яркие" - для всех иных, устремились к порядком отсыревшей кладке, державшей на себе весь титанический вес крепостной стены над аркой, через которую минутой-другой ранее прошли пятеро и одна. Не выдержав такой силы, смесь извести, песка, яичного желтка, глины и воды, смешанные чьими-то руками вечность назад и использованные для скрепления каменных блоков, из которых состояла стена крепости, превратилась в пыль, а камни, удерживаемые ею - стали крошиться и осыпаться. Оглушающий грохот прокатился волной по подворью и ударился о каменные стены заграждения, отразившись от них, и вновь вернулся к пятерым и троим. Несколько каменных блоков, находившихся прежде над аркой, рухнули вниз, и сам проход заполнился сизым туманом пыли и праха, в который превратился цементирующий состав; арка была наполовину завалена, и вряд ли кто-либо смог бы пробраться через нее так скоро, как это нужно было бы, чтобы удержать пятерых и троих от того, что выглядело наиболее разумным в сложившейся ситуации: отступить в другой проход, войти в другую арку. Звук, вызванный обрушением части стены, вызвал реакцию и у тех, о ком пятеро (а возможно, еще и трое) не подозревали до сих пор - за стеной ограждения, окантовывающего внутренний двор крепости, раздались испуганные и яростные голоса - кто-то преисполнился страха от того, что услышал по другую сторону стены, а кто-то - наоборот, разозлился и теперь кричал, обуянный гневом и ненавистью.
Решив не мешкать, пятеро вошли в другую арку - а за ними последовали трое: двое мужчин подхватили старца, закинув его руки себе на плечи, и осторожно пошли вслед за теми, кто вернул себе имена.В других руках они держали по факелу, таким образом, у пятерых, идущих впереди, была возможность в этот раз более-менее четко видеть, что их окружает и где они оказались.
Сначала коридор был однообразен и уныл - шел все время прямо, со всех сторон был камень, и разноцветные лишайники, и вбитые в стены медные кольца для факелов, покрывшиеся толстым слоем бирюзовой ржавчины. Спустя двадцать ярдов пути коридор внезапно вывел наших героев в просторное помещение, потолок которого терялся высоко во тьме вверху, а все пространство было заполнено огромными металлическими бочками, не менее двух ярдов диаметром и около пяти в высоту. "Menyn", вспомнила Гвендолен. "Мéнин, "масло" на Старшей Речи - так называли новоиспеченные чародеи из числа быстроживущих, младшей расы, которые смогли найти способ экстрагировать эгни из объектов окружающего мира; они помещали растительные, минеральные и животные компоненты в подобные сооружения и посредством перегонки, а также использования определенных сверхъестественных методик, получали густое, как мед, и зловонное, как гниющий под раскаленным солнцем труп, нечто, что они называли "эссенция магических энергий". Альвы в лучшем случае брезгливо морщились, когда слышали о подобных практиках, друиды, вопреки своей склонности придерживаться равновесия как во взаимоотношениях с окружающим миром, так и в своем внутреннем мире, приходили в ярость лишь услышав о такой кощунственной практике; маги Башни, да и прочие человеческие маги Троемирья не понимали, отчего и к чему столько пафоса и ненужных эмоций. Мир - чтобы использовать его дары; умение получать эгни в
осязаемой форме - это ли не показатель прогресса, эволюции человеческой мысли и разума, науки, способной совершить то, что было немыслимо и невозможно ранее? Об этом читала и слышала Гвен дома, на... как же зовут ее дом? Увы, память все еще отказывалась служить альве так, как прежде, и все еще хранила ее прошлое во тьме забвения.
Как и память прочих - хотя Дереку и удалось вспомнить - скорее почувствовать некую связь с одним из спутников друида, тем, кто был постарше и кого звали Ваэрон; к облегчению молодого человека, Ваэрон отозвался на его мысленное обращение: "Утратили память?! Все вы? Даже под защитой альвийского трибуна?! Ладно, сынок, расскажешь об этом, когда будет время поболтать. Сейчас самое важное - найти другой выход из этого места; в крепости чародеев не могло быть только одного - главного - входа и выхода; где-то должен был быть и черный ход для прислуги, эти белоручки ничего не делают сами, так всегда было, есть и будет; а значит, слуги у них были".
Слуги, вероятно, у "них" недйствительно были, вот только из-за неизвестных пятерым и троим событий, а также из-за неумолимого времени - превратились уже в прах и тлен; лишь кости остались от них. Кости, которые, повинуясь некой неизвестной и неощутимой силе, снова собрались воедино и восстали из гнили, земли и камней, которыми был усыпан пол этого зала с цистернами. Мгновение, другое - и перед нашими героями стояло шесть скелетов, сжимавших в руках длинные мечи (похожие на тот, который был у Рори - такая же специфическая гарда в виде драконьих голов на извивающихся волной длинных шеях, такой же глубокий желоб, идущий по центру лезвия, такие же вытравленные на клинках три руны - "Береза", "Рябина" и "Остролист"), а позади них, словно командир, отправляющий на передовую своих солдат - еще один, более высокий, облаченный в изрядно потрепанные, прогнившие и изорванные одежды - настолько пыльные, грязные и покрытые гнилью и плесенью, что представить их первозданный вид не представлялось возможности. В руках тот сжимал длинный металлический посох, на обоих концах увенчанный несколькими сросшимися друзами кристаллов.