... Худощавый и длинноволосый мужчина пришел в себя посреди какой-то темной комнаты; вокруг - тьма, и сырость, и запах тлена и еще чего-то... будоражащего, волнующего, словно обещание исполнения самых диких фантазий и грез. Он чувствовал, что сжимает в правой руке что-то, какой-то предмет; он попытался оглядеться вокруг, но лишь беспроглядная темнота окружала его (Кто он? Как его зовут? Где он? Почему он здесь? Он не мог вспомнить). Его слух уловил какой-то шум где-то неподалеку - звуки арбалетных выстрелов, крики, голоса - знакомые ему голоса. Глаза постепенно привыкали ко тьме, и он начал различать силуэт дверного проема перед собой; сделав несколько шагов вперед, он оказался в каком-то коридоре, по которому гулял сквозняком напитанный болотными ароматами ветер. Мужчина обернулся вправо, туда, откуда внезапно раздался возглас: "Все сюда! Тут выход! Бежим!" - и увидел в двадцати футах от себя разлом в каменной стене, за которой располагались слабые, но все же - источники света; рядом с разломом стояла дева - прекрасная, какими могут быть лишь те, кто был сотворен дыханием Луны. Альвэ звала кого-то за собой, и память начала подсказывать мужчине, что он пришел с ними, что он и Ваэрон (кто это? что значит это имя?) согласились привести их сюда (куда? зачем?) за достойную плату, которую обычно взымают представители их ремесла (какого? что, ифели всех подери, происходит?!).
Альвэ увидела растерянного высокого молодого человека с длинными волосами и с магическим жезлом в руках - такие, как ей припомнилось, использовались всеми, кто был способен плести магические потоки, в качестве точки фокусировки энергий в тех случаях, когда потоков было несколько. Откуда она знает это? Возможно, она изучала арканные науки?
Темноволосый мужчина, которому не удалось воззвать к гласу рассудка или к страхам невидимых (и одного видимого уже) противников, решил поступить так, как диктовал ему здравый смысл (насколько смысл вообще мог быть здравым в данной ситуации и положении) и инстинкт выживания, и в следующее мгновение он уже скрылся в разломе каменной стены; попытавшись оглядеться, он увидел лишь непроглядную тьму впереди, среброволосую альвэ рядом и непонятный силуэт примерно в двадцати футах впереди себя...
Тем временем по ту сторону стены
... Незнакомец, наставивший арбалет на мощного мужчину, нажал на спусковой крючок арбалета почти сразу же за тем, как темноволосый скрылся в разломе. Тренькнула тетива, арбалет издал глухой звук, болт устремился к одному из пятерых... Велика была ненависть в глазах стрелявшего, и тьма на дне его взгляда - всепоглощающа. Невероятной была сила, с которой болт вонзился в щит мощного мужчины, настолько невероятной, что пробила щит, как нож пронзает промасленный пергамент, и вонзилась в тело одного из пятерых, глубоко войдя в его левое плечо и причиняя жгучую боль. "Нет! Не смейте!!! Мы же не хотим с вами сражаться, мы можем договориться, мы же люди!!!" - пронзительно закричала большеглазая девушка, судорожно сжимавшая серебряный медальон на своей груди; стрелой она ринулась к мощному мужчине и, прошептав несколько слов, коснулась его плеча. Один из пятерых ощутил небывалый прилив сил, тепла, и жизни, а боль в ране отступила - но ненадолго. Реакцией на крик девушки стал целый дождь из арбалетных болтов и стрел, пущенных невидимыми руками из невидимых луков; одна стрела вонзилась мощному мужчине в икру, два арбалетных болта пронзили предплечье и грудь девушки с каштановыми локонами и добрым сердцем; она не издала больше ни звука, и мешком осела на каменный сырой пол, прямо у ног одного из пятерых.
Пламенноволосая дева собиралась было последовать за немногословной альвэ и красноречивым темноволосым мужчиной, но увидела, что произошло, и решила остаться; девушка отступила во тьму провала в каменной стене, но за самой стеной не скрылась, чтобы быть способной выстрелить из лука, если возникнет на то потребность.
Незнакомец, ранивший одного из пятерых, отбросил тяжелый арбалет и вытянул из-за плеча громадный топор; выражение его лица не изменилось ни на йоту - словно было вырезано из камня безумным скульптором, ибо только безумец мог вложить в его гримасу столько боли, отчаяния, мольбы о помощи, которые одновременно с этим были переплетены с ненавистью, гневом и жаждой убийства. Прежде, чем сжать его обеими руками, незнакомец поднял левую вверх, с растопыренными пальцами, и резко сжал ее в кулак. Позади него, во тьме, послышался разочарованный ропот; игнорируя его, незнакомец сделал шаг вперед...