Универсальный магазин очень известной торговой сети. Стройные ряды стеллажей, выстроенные колоннами, словно солдаты на марше, банки тушенки со специями и горошком, упаковки заварных легкоусвояемых злаковых каш, полезных для пищеварения белковых смесей, кетчупов бутылки стеклянные. Под стеклянным колпаком витрин - сырные плиты, диски и ломти, мясо и гриль. Коробки замороженных пицц в холодильниках глубоких.
И пиво. Холодное, вкусное пиво.
Бродишь задумчиво, разминая затекшие от постоянного сидения ноги. Всю долгую ночь - дежурства утомительного тянутся часы. И спать-то, вроде как, не очень хочется, да обстановка сонная в машине - полицейский "форд"-пикап с проблесковым маячком на крыше припаркован у входа, на сидении пассажира развалился твой "боевой" соратник Роберт Джеймс Остин, или коротко - старина Бобби. Ему чуть за сорок, но он уже лысеет. Его не назовешь храбрецом, но и трусом обозвать - язык не повернется. У него есть жена, ради которой стоит вернуться поздним вечером домой, и есть три дочери, ради которых нужно постараться остаться в живых и дотянуть до пенсии, чтобы вытянуть колледж хотя бы двух.
Он осторожен в словах и в мыслях, кажется, тоже. Не помнишь, чтобы он хоть раз с рвением закапывался в бумажную работу. "От звонка до звонка" - это так называется, кажется.
Морозный воздух щиплет лицо. Заледеневшую дорожку к входным дверям молла старательно чистит молодой бледный парень в униформе служащего магазина, шумно шмыгая носом.
Белые барашки облаков ползут по розовеющему на востоке небу, с севера на юг - неспешно и лениво. Небосвод глубиной оттенков потрясает. Как часто ты смотришь в утреннее небо? И замечаешь ли разницу в том, каким оно было раньше, когда тебе было десять - и каким оно стало для тебя сейчас?
Хлопаешь дверью, усевшись на успевшее остыть водительское сидение, и Боб, вздрогнув, снимает руки с живота, оглядывая тебя с ног до головы сонными глазами. Он взопрел, его куртка расстегнута, меховая шапка зажата между толстых бедер. Он спрашивает:
- Купил?
Ты протягиваешь ему пачку сигарет и наспех собранный бутерброд, он благодарно кивает.
- Лили не знает, - говорит он нехотя, жуя бутерброд. Крошечный листик салата застревает в его кустистых с проседью усах.
- Врач запретил, но иногда.. одну-две в день.. Это еще никого не убило, - Боб комкает бумажный пакет и салфетку, когда внутренняя связь начинает хрипеть. Ты мельком смотришь на часы - до конца смены остается всего час с лишним.
- 11-К, прием, - знакомый звонкий женский голос. Эбби Джонс, крошечная и крепко сбитая, дежурит в участке. На вид ей лет под тридцать. Ты мог бы за ней приударить, если бы захотел. Тебя смущает её вздернутый веснушчатый нос. И тяга к тяжелому железу.
Боб как бы нехотя тянет гарнитуру к усам, нахмурившись - он, видимо, планировал провести дежурство тихо и мирно:
- 11-К на связи, прием.
- 10-54 в районе залива, код "два" - вызов срочный, без спецсигналов. Прием.
- 10-4. Конец связи, - отжимает тангенту, глядит на тебя невесело:
- Ты слышал её, парень. Жми.
Открывает запотевшее окно, выкидывает скомканную салфетку, перемазанную в кетчупе, за борт полицейского пикапа.