Привычный мир. Уже привычный. Распорядок дня, где она выполнила свои задачи. Легкость общения с девушкой, что ей оказалась очень симпатична. И почему раньше она ни разу не заговаривала с Лиз?.. Порой создавалось впечатление, что она сливается с тенями. И этот странный взгляд, исполненный потухшего загнанного страха. Сэм боялась погружаться в чужие боли, но в компании доктора ей было комфортно. И еще больше хотелось улыбаться.
- А, мне так часто говорят, - беззлобно махнула рукой кинолог, тихо рассмеявшись, - иногда и сравнивают с собаками. Но мне это только приятно слышать. Я их люблю. С ними так просто.
Привычный мир. Только жарко очень, а внутри все ощутимее чувство тревоги. Из-за чего?..
И снова – широкая белозубая улыбка. Упоминание Мэтта странным образом согревало. Этот веселый парень и верно частенько заглядывал к ней.
- Мм.. не знаю. Возможно... он такой забавный и очень милый.
Почувствовав, что в их маленькую зону комфорта вторгаются, Сэм вздрогнула, обернувшись на звук шагов.
А потом вздрогнула еще раз.
Привычный мир.
Лопнул.
В бездонных пропастях первобытного липкого ужаса первой родилась тьма. Оскалилась и ощерилась, расправляя свои затекшие многочисленные щупальца. Вгрызаясь в плоть мира, вползая в покров земной тверди. Вонзаясь в самые небеса, стремясь затопить вязкой чернотой далекие чужие солнца. Она спрятала в себе сумасшедший ритм сердца. Испарину на лбу. Сбитое дыхание и охрипший голос. Неизбежность каждого движения и осознания себя, как чего-то слишком хрупкого. Слишком.. ломкого.
Как много меняет свет.
Дети знают правду. Они знают обо всех монстрах, что урчат под кроватями и прячутся в шкафах. Они знают, как важны блеклые тусклые ночники, разгоняющие этот грузный сумрак. Дарящие вещам привычные очертания. Они знают, что где-то там проходит черта, откуда выпадают все их страхи. И мир вдруг становится безумным, сдирая с лица своего маски. Оставляя отвратительную, искореженную суть, которую человек никогда не был способен осознать.
В тенях мы теряем себя. Способность трезво мыслить. Сохранять спокойствие. И можно сколько угодно доказывать, что ты не такой. Что мрак тебя не пугает. Но все равно это чувство останется, свернувшись комком где-то внутри. Заслезится в глазах, дрогнет кончиками пальцев. И осипшим голосом будет твердить: «все в порядке.. в порядке». А порядок уже не тот. Неуловимо изменилась сама основа. Незаметно подменили стержень незыблемого, во что нас учат верить с самого младенчества. И тот инстинктивный ужас, который бурлил в крови далеких предков, выпячивается, зажигая вены огнем. Спазмами протекая по всему телу.
Я не боюсь темноты.
Какая наглая, высокомерная ложь. Лицемерие, которому никогда не найти оправданий. Но ведь никто и не заметит. Не увидит за этой кисельной смолянистой чернотой, что цвет твоей кожи стал бледнее. Что лихорадочным блеском наполнился взгляд. И верхняя губа отчего-то дергается. А ресницы моргают часто-часто, в забавной попытке сморгнуть эту пропахшую кошмарами вязь.
Один вдох. Один продолжительный вдох. Сжимаются пальцы в кулачки. Крепко, впиваясь острыми ногтями в кожу ладоней, оставляя белесые полумесяцы. Каменеют мышцы, твердеют. Будто готовые к удару. И бессмысленные уговоры взять себя в руки. Успокоиться. Ведь ничего страшного не случилось. Это только свет. И тьма. И скованное нелепым страхом сердце. Мысли на периферии сознания, блуждающие потерянными огоньками святого Эльма. Все блекнет и гаснет. Мир дергается. Плывет. Изнутри поднимается неумолимо волна паники. Накатывает, топит.
Но ты больше не ребенок. И на былые оправдания права не имеешь.
Это просто сбой электричества, Сэм.
Это просто сбой отопления.
Это просто затерянная посреди безбрежных ледяных океанов и белоснежной пустоты проклятая, забытая богами база Мюррей, Сэм. И ты здесь, как в консервной баночке, выпущенной в безразличные объятия океана. Ведь даже если что-то случится...
Хватит.
Это просто темнота, Сэм.
Не поддаться панике было труднее всего. Как и любой нормальный человек, Саманта боялась темноты на каком-то подсознательном, глубинном уровне. А еще больше она боялась ее на пока еще малознакомой базе, стоящей где-то посреди вечной зимы.
- И, - собственный голос как-то слишком глух и сипл, незнаком, - часто так бывает?.. С генератором.
Но он успокаивает. Как и наличие рядом людей. Их голоса, их сумрачные силуэты, отраженные блеклым освещением за окном. Где-то совсем близко начинает громче и сбивчивее дышать Лиз. Она чувствует тоже самое?..
Разжимаются сведенные судорогой кулаки. У Сэм всегда было так. Проще бороться с собственным страхом, когда кто-то сражается со своим. Проще помочь, чтобы отвлечься. Забыть.
Ладони нащупывают стол, двигаются дальше, пока настойчиво не касаются руки Элизабет.
- Все хорошо? Не волнуйся.. сейчас мальчики раздобудут фонарь и кто-нибудь починит этот проклятый генератор.
Ослепший взгляд поднимается, блуждает, выискивая очертания оказавшегося рядом так вовремя Шона.
- Помощь нужна?..
Она помнила, что в таких ситуациях в первую очередь надо не паниковать. Во вторую... не паниковать. А в третью - не двигаться, если на то нет веского повода. Ибо потусторонний первобытный ужас перед обычной темнотой может в итоге закончиться как минимум гематомами и как максимум переломами.
Приглушенный крик Бона, донесшийся откуда-то издали, заставил вжаться в стул и крепче стиснуть руку Лиз. Неосознанно.
- Ребенок?.. – Отчего-то шепотом произнесла Сэм, вертя головой и напряженно вглядываясь во тьму. – Он пошутил? Какой еще ребенок?..