Филин:
Вглядевшись в стену воды на горизонте, ты определил, что это, по всей видимости, огромный водопад. Даже не совсем водопад: высота вершины водной стены совпадала с высотой горизонта по левую руку. Стало быть, или море здешнее имеет неравномерный уровень, или по правую сторону от тебя вода низвергается куда-то вниз, а водная стена - это боковая поверхность гигантской воронки. Мальстрем, не меньше нескольких километров шириной. Тебе повезло, что не попал в какое-нибудь подводное течение - а то низвергнулся бы в бездну, ничего не заметив до самого последнего момента.
Впредь нужно быть осторожней с подводным плаванием - по крайней мере, пока какой-нибудь GPS не обнаружится, или другой способ не попасть в подобный водоворот. А то не выплывешь же.
Снял шлем, вопреки смутному чувству, что совершаешь страшную ошибку. Однако перспектива сойти с ума пугала тебя меньше, чем перспектива оказаться в обесточенном скафандре. Это значит: никаких тебе радиоканалов, никакого обогрева, никакой возможности подышать под водой, коли вдруг возникнет необходимость. Опять же, скачки давления тут какие-то очень подозрительные. Может, и не врал Страус, когда присылал карту какого-то островка, зависшего в пустоте?
Поднялся по склону на трассу. Скорректировал изначальное свое предположение о местной географии. Дорога в действительности была не многополосным шоссе, а обычной двухполосной дорогой, с одной стороны ведущей к мосту, откуда ты сюда приплыл; с другой же стороны, дорога полукругом обходила довольно значительный по площади сквер, который оказался прямо перед тобой. Вдоль широких дорожек, выложеных брусчаткой, росли какие-то деревья, похожие на акации: тонкие стволы начинали ветвиться практически у самого основания. Кое-где, из земли торчали раскидистые пальмы. Вблизи от воды, деревья были покрыты зеленью и многочисленными цветами; корни скрыты от взгляда густой травой, также усыпанной разноцветными бутонами. Трава пробивалась через брусчатку тропинок, создавая атмосферу долгого запустения. Несмотря на обилие растительности, сквер был очень светлый: трава не доходила и до полуметровой высоты, а кроны "акаций" не опускались ниже трех-четырех метров, и были довольно-таки светлые. Таким образом, сквер хорошо простреливался во все стороны.
Чем дальше росли деревья от берега, тем явно хуже они себя чувствовали. Ближе к дальнему концу сквера, кроны акаций желтели не от цветов, а от пожухших листьев. Трава, впрочем, чувствовала себя явно лучше.
За сквером, прямо по курсу, располагалось какое-то длинное здание этажа в три-четыре. Примерно посередине его располагалась высокая квадратная башня неизвестного назначения. Идти до здания было метров триста. По левую сторону (ближе к водовороту), метрах в полутораста от тебя располагалась обширная автостоянка; автомобили на ней располагались хаотически, и даже с такого расстояния ты сумел приметить в дальнем углу настоящую кучу из машин: они были свалены на земле чуть ли не в три слоя. По правую сторону (к мосту), метрах в четырехста пути располагались разноцветные крыши каких-то одноэтажных маленьких белых домиков. Вокруг же, вдоль дороги, тут и там стояли автомобили разных марок, в основном легковые. Кое-где на сидениях можно было разглядеть бессознательные тела.
Что ты отдельно про себя отметил: несмотря на весьма скудное освещение, что давала зависшая над головой планета, огней нигде видно не было. Значит, тут или все умерли, или светомаскировка, или света нет. Любая из этих трех возможностей угнетала одинаково.
Бриз был морской, легкий и приятный.
...
Не успел ты даже толком сообразить, куда дальше имеет смысл путь держать, как среди сквера, на небольшом расстоянии от тебя, в воздухе примерно в метре от земли загорелась синим светом точка в пространстве. Из этой точки в ближайшие металлические предметы: урны и фонарные столбы - с грохотом полетели электрические разряды. Десяток секунд, свет становился ярче, а разряды - длиннее и громче, пока не грянул гром. Затем, все стихло.
На месте светящейся точки в кругу черной копоти стоял лысый азиат в оранжевой одежде. Стоял прямо, руки расслабленно свисали по бокам туловища. Узкоглазый раскрыл глаза - вспышкой в них промелькнули крошечные молниевые разряды.
Мо:
Осознал мир гораздо раньше, чем очнулся в собственном теле.
Перед тем, как материализоваться на глазах у и без того нервного Филина, ты витал в пространстве между голубой планетой и огромным каменным цветком, окутанным многокилометровыми в толщине водяными брызгами. Ты не осознавал себя, а просто наблюдал за тонким дрожанием покрытых лесами и городскими кварталами лепестков; за копошением роев старого короля; за рождением и первым полетом короля нового; видел, как в считанные минуты отрастает погибшая трава, и как зацветают мертвые деревья; видел, как тела людей, погибших от удушья, наполняются новым дыханием.
Но юный король в своем полете еще не ведал о существовании смертных. Задев крылом крошечную лодку, что везла на своей спине странную птичью стаю, он немедленно потопил и обрушил ее на одном из лепестков. Старый король, заметив это, бросился искоренять мерзость. Но новорожденный владыка в своих играх навредил не только птицам. Кончиком хвоста, он отсек твое восприятие от Вселенной; от мудрости, оплаченной кровавыми мозолями на стопах, исходивших бесчисленное множество земель; от неподъемного груза памяти.
Одновременно, он вернул тебе осознание себя и осквернил твою сущность, заменив ее чем-то совершенно чужеродным. Теперь ты не мог бы отличить свои собственные воспоминания от искажений, наведенных хвостом божественного младенца. Был ли ты? Был ли цветок? Была ли лодка, полная птиц? Существовали ли юный и древний короли? Нельзя было верить даже тому, что тебе удалось сохранить. Нельзя верить даже запрету на веру.
Вдобавок ко всему, что было исчерпывающим образом описано в вышестоящих трех абзацах, ты сохранил три крупицы информации. Первое: птица, огорошенная внезапным твоим появлением, зовется Филин - он был на потопленной лодке, вывалился за борт и едва не утоп в морских брызгах. Второе: дорога твоя зовется Мо, и это дорога охотника. Третье: ты и Мо - одно и то же, пока продолжается охота.
Воздух был чистый, прохладный и соленый. Лицо овевал легкий морской ветер. В небе над головой тлела голубая планета.