Обживались быстро, наличие стен и крыши над головой этому очень способствовало, а наличие самого настоящего душа еще и поднимало, так сказать, боевой дух.
Соседи, завидев колдующего на кухне Гая, идею оценили, да и порешили всем этажом скинуться продуктами и толковыми в готовке ребятами, так что столы быстро заполнились и привычными консервами, и раздобытыми где-то пачками макарон и каких-то круп, кто-то уже нес воду для котлов, а кто-то вытряхивал из рюкзаков выкопанные где-то корнеплоды, похожие на весталийскую картошку - овощ поистине легендарный, чуть ли не с самой Терры первыми колонистами привезенный. В общем, ужин обещал быть весьма и весьма сытным, и очень далеким от боевых будней.
С готовкой было закончено как раз к тому времени, когда все на этаже уже помылись и привели себя в порядок, и прием пищи был довольно праздничным. Возможно, так действовало то, что блюд было много и приготовлены они были весьма неплохо. Никто же уже и не помнил, когда ел хорошую порцию макарон по флотски, с самой настоящей тушенкой или когда десерт действительно был десертом - горячей кашей с консервированными фруктами и сахаром, а не просто фруктами в сиропе из жестяной банки.
А возможно так сказывалась обреченность, которую осознавал каждый из находящихся здесь. Но чувствовалось, что никто не жалел о своем выборе, никто не дрогнет и не побежит от противника, казавшегося сейчас столь далеким. Не слышно было причитаний или панических разговоров, только веселые, беззлобные шутки и здоровый смех.
Даже заглянувший с первого этажа комиссар позволил себе улыбнуться и передать похвалу поварам, и даже не отказался от угощения, предложенного каким-то особенно смелым солдатом. Так время и шло, совсем не по военному, словно бы это и не происходило в каком-то строении разрушенного порта охваченного пламенем войны города.
Но пусть под хорошую еду и легкие разговоры, но время возвращения войны в человеческую жизнь неумолимо приближалось.
И Гримм вместе с солдатами строем отправились на поиски местного техножречества.
Сержант сильно ошибался, ожидая увидеть очередного сгорбленного жреца, неясно бормотавшего над механизмами войны. Отнюдь, солдат встретил один из братьев ордена, облаченный в алые доспехи и лишь один его наплечник был окрашен в цвета ордена. Окруженный свитой из сервиторов, он копался в какой-то могучей, двуногой машины, которую называл почтенным братом и которая послушно выполняла его просьбы повернуться или поднять какую-либо конечность в воздух, сжать и разжать манипулятор и различные другие просьбы.
Ненадолго оторвавшись от работы, технодесантник огорошил сержанта тем, что наслышан о нем и его бойцах, терпеливо выслушал запрос на снаряжение, коротко о чем-то думал, а потом отправил гвардейцев чуть дальше, пояснив, что сервиторы уже получили команды и запршенное будет ожидать их в месте дислокации.
И действительно, размянувшись по пути с процессией сервиторов, солдаты обнаружили в своей комнате несколько ящиков. Три из них, вытянутые, прямоугольные, содержали три комплекта панцирной брони. Неокрашенная, Без особых наворотов, она могла подгоняться под любого бойца отделения. Пусть и не было там какой-то особой начинки, вроде воксов или зрительных фильтров, это уже очень радовало.
Другой, не уступающий размерами предыдущим, содержал в себе огромную махину тяжелого болтера. Чуть меньше, чем тот, что вы видели в руках у десантника, расстреливающего тиранид, он был снаряжен сошками и двумя коробами с боеприпасами. В каждом содержалось по 100 разрывных болтов.
Третий небольшой ящик содержал три баллона, что Тель сразу же узнал. Это были баллоны к мельта-ружью, чьим владельцем он являлся. Целых 15 выстрелов в сумме.
Бережно завернутый в ткань тут же был и цепной меч, чуть больше и тяжелее того, что нес сержант. Следующий же хранил в себе огнемет с дополнительным баллоном горючего. Полностью заправленная горелка сразу начала распространять запах прометия и напоминать об огненной преисподней подорванного транспорта, из которого удалось спастись лишь чудом. ну и напоследок, очередной тканевый сверток содержал в себе какой-то навороченный лазган, даже оснащенный какими-то прицельными приспособлениями.
+++
Отбой происходил под не утихающую далекую канонаду и взрывы, но все были уже привычны к этому. Это ведь, по сути так, мелочь, какой-то шум.
Но из мелочей состоит жизнь. Ведь все бы сложилось по другому, не нарвись отделение на ксено-снайперов сразу, только ступив на землю этого мира. Том был бы жив, не отскочи та злополучная граната прямо под ноги его братьев по оружию. Да и что там, все бы были мертвы, не прояви Айрон такой героизм и неожиданное, для уроженцев Малой, самопожертвование.
Вот и сейчас все решила мелочь и обветшалый камень подземных коммуникаций, давным-давно не обновляемый, был легко разрыт крепкими словно алмаз когтями ксенотварей. Никем не засеченные, они прорывали себе путь наугад. Но какая-то мелочь, случайность, привела выводок генокрадов прямо в подвал здания, где и были расквартированы гвардейцы.
Бесшумно ксеносы проникли в захламленный подвал, с легким скрипом прорезали когтями тяжелую железную дверь, что привела их на первый этаж. Дневальный, что стоял в коридоре, успел лишь вскрикнуть и попытаться поймать тварь в прицел лазгана, когда его на куски разрубило острыми когтями.
+++
- ГРИММ! - Сержанта вырвал из сна громкий крик комиссара, вслед за которым в уши хлынул поток криков, грохота и выстрелов - Гримм, твою мать! Подъем! Ксеносы прут снизу!
Все произошло слишком быстро. Генокрады врывались в комнаты и рвали людей, не успевающих даже проснуться, на части. В считанные секунды два десятка человек в ближайших к подвальной двери помещениях были безжалостно убиты, но какие-то скрипы пробиваемых когтями кроватей, удары сносимых с петель дверей и крики комиссара, первым почувствовавшего неладное, разбудили остальных. Солдаты, в чем были, похватали оружие и попытались оказать сопротивление, но каждый убитый генокрад забирал с собой нескольких имперцев. И не успели выжившие с облегчением выдохнуть, когда последний ксенозверь рухнул на пол, скошенный стабберной очередью, когда из подвала послышались крики ликования.
Ксеносы были не одни.
- Живее, живее! - Подгонял офицер, но тут же скрылся в дверном проеме, откуда послышались выстрелы его болт-пистолета и злобные крики - Нахер лазган, боец! Гранаты вниз!
Вслед за ксеносами пришли культисты-ксенопоклонники. Первыми из подвальной двери хлынули клыкастые, многорукие уроды с раздутыми головами и злобными звериными глазками. Их встретили нестройным огнем, но было уже ясно, что здесь их не сдержать. Комиссар отдает приказ не бросать своих и подниматься на второй этаж, удерживая лестницы.
Вскрикнув, на наспех собранную из кровати, стола и стульев баррикаду валиться один из гвардейцев, с простреленной грудью. Его нелепо отброшенную руку тут же хватает когтистая лапа и утаскивает беднягу вниз по лестнице.
Лицо его напарника тут же перекашивается сначала ужасом, а потом и злобой и он буквально рычит - Рик! РИК!!! - Руки сами тянутся к поясу, и солдат срывает с него гранату за гранатой, посылая снаряды вниз - Он был мне как брат, ублюдки! Жрите, жрите суки! - Но праведный гнев обрывается, когда при очередном замахе солдата срезает случайная очередь противника. Гвардеец падает на спину, выронив гранату и последним усилием, хрипя и булькая заполняющимися кровью легкими, накрывает ребристый цилиндр собственным телом. Взрыв поглощается телом храбреца, но на баррикаду уже взбираются культисты и мутанты.
- Комиссар! Сэр! - С другого конца коридора бежит гвардеец в одних брюках, удерживая лазган на сгибе левой руки. Правая весит плетью, и из простреленного плеча течет кровь - Сэр! Уроды прорвались на кухню!