Когда-то давно по этой земле бродила тьма. И тьма эта имела плоть. Угольно-черная. Лишенная глаз. Видящая насквозь. В ней рождалась истина, в ней сбрасывала лживые покровы сущность всего живого. Мир обретал суть. Мир поглощал ужасом.
На пустынных берегах она свивала гнезда, отдирая от себя кусок за куском. Сея семена пустоты, что прорастали корнями глубоко в землю, оплетая горячее сердце.
Они и поныне растут в тишине забытых мест. Пыльных склепах и гробницах. Пронзая сумраком почившие в почве тела. Распускаясь смолянистыми бутонами на дне пропастей, умытых ржавой кровью.
Эта тьма не похожа на ту, что приходит вместе с ночной прохладой. Она абсолютна. Она бесконечна. Она не знает слов, к ней невозможно привыкнуть. Алчная, голодная, она будет преследовать тебя до последнего вздоха, отравляя разум гиблым страхом. Ужасом древних легенд, оживающих под ее скользким брюхом.
Здесь ее дом.
Под храмом веры. Под сенью Богов. Под их защитой и покровительством спит она многие века. Чтобы проснуться однажды и вгрызться в мягкие податливые ткани. Отделяя волокна кожи, выдавливая глаза. Хрустнув костями в звенящей тишине. Сладкая от гнили. Затхлая от пыли. Хорохорится, наряжаясь в новые одежды. Встречая новых гостей.
Ты болен. Ты заразен. Инфицирован.
Дотронься до живота рукой и ощутишь – она там. Она уже внутри.
Тень (Арис, Айлин, Реннарт)
Чернота угнетала. Давила на нервы. Втискивала в землю, заставляя неосознанно пригибаться все ниже. Чернота, в какой оживали древние страхи, вылезали старые забытые друзья. Ночные кошмары. Тайные скелеты. Все это прошло давно. Все это похоронено было. Память пройденных бед, отпечатком выламывающая душу. Отрывающая кусок за куском.
А сейчас – опять.
Ожило, воплотилось, хлопнуло по плечу, заглядывая в глаза и ослепляя их. Во мраке, где нет ни одной искры – тишина кажется слишком громкой. Удары неспокойного сердца. Триумфальные барабаны в ушах. Что-то скребется где-то рядом. По каменной крошке ступает чья-то нога. Острые когти оставляют борозды с дробящим сознание страхом. Застынешь – оно придет и вонзится наточенным клювом, разрывая грудину, раскрывая лепестки ребер. Побежишь – догонит, обнимая шипами, сдирая живьем кожу.
Остается идти и верить, что эти звуки – лишь игра воображения. Только шорох. Мышь. Или крыса. Задетый случайно камень. Или чья-то плоть?
Безумие обволакивает. Крадет мысли. Не позволяет думать и сохранять покой.
Пока не вспыхнет яркий свет на краткий миг.
И поймешь – лучше бы он не загорался.
-
Крестьянин замолк. Он брел где-то совсем близко, прижимаясь к стене. Каким-то чудом умудряясь не отставать от Ариса и Айлин. Его дыхание вплеталось в нестройную мелодию их шагов. Неловкий, неудачливый и все еще безымянный – все время спотыкался, едва слышно что-то бормоча.
Так продолжалось некоторое время. Мгновение? Год? Здесь его поток размазался и потерял значимость. Остался только липкий ужас, гуляющий по спине. Они не могли привыкнуть к мраку, но привыкли к тишине. И от того крик, вспоровший ее густой полог, показался оглушающе громким.
- До меня что-то ДОТРОНУЛОСЬ!!!
Крестьянин заорал и прыгнул вперед, наскакивая на рыцаря и его леди. Повис на их руках, вздрагивая от ужаса и колотясь зубами друг о друга. Его можно было понять. Чужое прикосновение в абсолютной мгле, когда нервы оголены, могло вызвать и остановку сердца.
- Я-я-я мо-могу разогнать тьму, - внезапно заявил безымянный парень. – Я п-попробую…
После его слов Ариса зацепила неловко воздетая рука, ударив случайно по уху. Он замахал конечностями с удвоенной силой и усердием, стремясь призвать силу своего бога и увидеть, что же коснулось его.
На мгновение мрак ему разогнать даже получилось. От рук крестьянина разнеслись зеленые искры молний, разветвляясь и ударяясь в каменистую землю катакомб. Эти вспышки позволили всем троим разглядеть девушку, которая шла наощупь за ними. Ту самую, чьи руки были объяты пламени. С которой Арис сражался наверху. Они тогда не знали еще, что зовут ее сестра Константина. Судя по всему, именно она и наткнулась случайно на парня.
Крестьянин испустил протяжный выдох, обмякнув и прижавшись к стене. Но выпущенные им зеленые молнии оказались не только лишь источником света. С шипением просачиваясь в пол, они вызвали мелкие трещины на нем, сквозь которые медленно потянулись к воздуху скрюченные гнилые пальцы с проступающими белыми костями. Изумрудные искры буквально вытягивали тела покойников наружу, являя глазам четырех людей их исковерканные смертью, разбухшие уродливые тела. Легкие сжались от омерзительной вони. Споткнулось в груди сердце. Нежить. Неупокоенные. Вызванные крестьянином вспышки оживили их, пробудив. А затем погасли, погружая коридор в абсолютный мрак.
- Ой… - едва слышно выдавил неудачливый парень.
Сталь (Буга, Антиас, Виглик)
Они рядом. Они близко. Беззвучные даже в тяжелых латах. Умелые воины, обученная элита. У них нет своей воли. У них нет своей правды. Есть слово Девяти, есть их свет, что несут они в мир тьмы очищением. И здесь, в глубинном загустевшем мраке – они не знают о страхе. Не помнят о сомнениях и человечности.
Псы короля. Его верные волки. Всего двое и это – слишком много для тех троих, что остались во мгле.
-
Буга попытался встать. Буга сделал это очень зря. Боль прошила тело насквозь, разрывая его пополам. Боль вгрызлась в мозг, чавкнув извилинами. Равновесие удержать не удалось и гигант с грохотом припал на колено вновь. Когда абсолют тьмы еще не коснулся глаз, от рук бескомпромиссной ведьмы отделилось несколько полыхающих искр. Они впились в то кровавое месиво из раздробленных костей, мышц и крови, запекая мясной пирог. Выжигая ткани, оставляя обугленные черные следы. Ты думал, что тебе больно, Джон? Ты был не прав. Покайся. Ибо боль – вот она. Слепит, визжит в груди, уничтожает разум.
А потом пала тьма. И хорошо, возможно. Ибо сокрыла она тот горящий окорок, в который превратилась верная некогда конечность. Но кое-чего ведьма добилась – она остановила кровь.
Хотел рычать, а вышел сдавленный стон. Хотел махнуть рукой, а дернулся лишь палец. Нет сил, нет правды. Мир жесток. И у берегов его найдешь ты свою смерть. Она уже алчет, надвигаясь блестящей грудой металла. Хищник, что носит доспехи гвардейца.
Кто-то попытался подойти. Помочь. Поднять. Оттолкнуть прочь. Ты видел пламя, что стеной поглотило одну из фигур в латах. Второй страж успел шагнуть вперед. Сквозь меркнущий свет огненной стены блестел его клинок. Он стремительно надвигался на тебя.
-
Пламя вспыхнуло стеной, разрывая пространство пополам. За ним остался один гвардеец, остановленный взбунтовавшейся стихией, призванной старым магом. Второй успел проскользнуть, уверенно двигаясь к скрюченному на земле здоровяку. Антиас пытался помочь и был откинут обезумевшим от боли громилой. Он ударился спиной в стену, наблюдая за тем, как гвардеец надвигается на безногого. А потом тьма скрала свет.
Гидра (Райна, Джек)
Прохлада забытых воспоминаний. Кровь, страхи, боль – все уносит серебряный подземный поток. Обнимает вместе с живительным человеческим теплом. Сквозь пелену небытия ощущаются чужие прикосновения. Руки, бережно поддерживающие над водой. Не дающие захлебнуться. Шепчущие что-то губы. Неважно что – оно утешает. Оно позволяет расслабиться и плыть по течению. Верить миру вокруг и судьбе, что стала вдруг милосердной, улыбаясь рыжему пареньку.
Райна растворилась в воде. Здесь была ее стихия. Тут она казалась всемогущей. Безумие, устроенное в храме – осталось позади и сейчас казалось чем-то сюрреалистичным. Нереальным. Реальным был незнакомый певец в ее руках. Впрочем, такой ли уж незнакомый? Мелодия воды и ветра соединила их, связала. Скрепила души, не позволяя просто так бросить и уйти от страхов и ужасов. Она чувствовала – что-то преследует их. Что-то чужеродное есть в водах этой реки. Оно позади и вода старательно пытается вытолкнуть это из себя. Швыряет на камни, стремясь разбить. Но крепкий доспех гвардейца так легко не сломать, а решимость в его сердце не затопить даже самым быстрым потоком.
-
Прошли минуты, а может быть – часы. Ласковые воды реки вынесли свою дочь и ее ношу к неизвестным берегам подземного грота. Искрящаяся пещера, сквозь стены которой прорастали магические кристаллы, мерцающие в темноте лазурно-бирюзовым свечением. Ланаэк – драгоценный камень, используемый в посохах чародеев. Легенда гласит, что это слезы самой Зари, пролитые за тех, кто не обрел покой. Месторождения ланаэка считались большой редкостью и так странно было найти их здесь – в пещере где-то недалеко от храма.
Райне удалось вытащить рыжего из воды на что потребовалось немало сил. Девушка устала. Она чувствовала слабость в руках, каждый вдох отдавался болью в груди. Этот побег дорого им стоил. Им обоим. На виске у парня она заметила еще кровоточащую рану. Он медленно приходил в себя, возвращая утерянное сознание.