Запахи толпы дурманили и злили. Шум - только усугублял его ярость. Духота, реальная или иллюзорная, порождённая то ли светом двух лун, то ли жаром крови, мешала думать и сосредоточиться. Хотелось в тень. И - убить всех, кто стоит рядом, бормочет всякий бред себе под нос или кричит на соседа, отдавившего ногу. Ломать им шеи, вырывать сердца. Но пока он ещё мог себя контролировать. И жалел, сильно жалел о том, что взял с собой молот. С ним жертв будет больше. Гораздо больше. Увы.
Он двигался вперёд, распихивая людей, как плуг раздвигает землю, оставляя за собой борозду. Огромный, мощный, выделяющийся ростом даже в этом океане людей. Ждать дольше было нельзя. Внутри зарождалось ставшее знакомым бешенство. Он откусил нос крестьянину, с которым дрался, когда почувствовал эту ярость впервые. Размозжил в лепёшку яйца зрителю, который возмутился столь нечестным поединком, во второй раз. А в третий просто сломал руку антрепренёру, решившему, что может отстранить силача от выступлений. Придя в себя и осознав, что сделал, он сбежал, не дожидаясь новой вспышки. К счастью, было ясно, куда идти: столица была близко, День Силы приближался, а жрецы могли дать ответы. Но эта толпа сводила его с ума. Нужно было торопиться, пока безумие вновь не погасило разум.
Прорвался сквозь людей. Подошёл к жрецам. Склонился, чувствуя, как потревоженная гордыня ещё ярче раздувает огонёк гнева. Вздохнул, с мыслями собираясь. И начал говорить, путаясь в словах:
- Э-э-э... Здравств... Э-э-э... Приветствую! Нет... Здравствуйте! Я... Мне... Мне нужна помощь! Я... Я схожу с ума! Я теряю контроль. Я... Я бью людей. Сильно, жестоко. По малейшему поводу. Я... Я боюсь убить кого-нибудь. Я - не убийца ведь. И не воин. Я боюсь убить. Сильно. Раньше... Раньше мне удавалось сдерживаться. Теперь, последние несколько дней... Я не контролирую себя. Просто кровавая пелена застилает глаза. И в голове... В голове постоянно. Не знаю слов, чтобы объяснить, но это сводит меня с ума! Помогите!
Вздохнул печально. И - сжал зубы крепко, сдерживая себя.