Ещё одно видение, понял Домициан. Это, или Видаль решил казнить его весьма маловероятным и непрактичным способом. Но с чего бы?
Конечно, история и мифы были полны сюжетами о предсказателях и ясновидцам, убитых королями и правителями, коим они изрекли пророчества, которые те не желали слышать. Но Домициан, со своей стороны, как ему казалось, мог надеется на достоинство и добродетель Августо Видаля - потому епископ полагал, что он не закончит как они. В любом случае, если бы Видаль и хотел убить его, то меч вполне выполнил бы работу. Выполнить эффективно, быстро и чисто. Комната со сдвигающимися стенами, управляемая каким-то странным механизмом? Маловероятно.
На самом деле, епископ сомневался, что что-то такое можно было построить и воплотить в жизнь чисто практически. Конечно, единственное дитя Видаля - то, что было казнено за предательство - было инженером и архитектором. Сам принц, как Домициан знал, имел некоторое пристрастие к городскому планированию... Но нет, слишком фантастично, чтобы принять что-то такое за чистую монету.
Нет... Нет. Грехи Августа Видаля - это грехи его тёски, Октавиана Августа, и, быть может, Корнелия Суллы. Не грехи Гелиогабала, Нерона, Калигулы или того эллинского тирана и его кричащего бронзового быка. Видаль не тот, кто убивает своих подданных через посредство странных и жестоких изобретений.
Таким образом, это видение. Домициан отступил на шаг перед сжимающейся вокруг него залой-тисками. Не из страха, впрочем, но чтобы разместить себя в кресле Донавана. Он не хотел упасть, или как-то ещё выглядеть глупо, когда он внемлет ниспосланному ему Откровению.
Он думал о деталях и мелочах, да, он думал, Домициан. Так, к примеру, сев он тут же потянулся руками во внутренний карман пиджака. Если он успеет, то извлечён ручку и блокнот - кто знает, быть может, его мистическое переживание будет сопряжено с актом автоматического письма... Если так, он будет к тому готовым.