«Значит, вы действительно моделируете феодальную пирамиду власти. Не удивлюсь, если где-то в Орлеане найдётся трубадур, сенешаль или епископ. Сколько же им лет, что они настолько консервативны? Им... Габриэлю... этому... этому социуму...»
Альберт Карл решил не лгать:
— Меня зовут Альберт Карл Элиотт, профессор и доктор физико-математических наук. Я не знаю, кто такой «князь», сэр. Мне ничего не говорит слово «шериф», вкладываете вы сюда привычный в этой стране смысл или должность королевского наместника в старой Англии, или нечто иное... — Элиотт помолчал, с удовольствием втягивая в пустые лёгкие сырой речной воздух с первыми нотками гари. — Предполагаю, Габриэль Хёрст не успел посвятить меня в положенные правовые обычаи. Он превратил меня в одного из вас. У него был план, я потребовался ему. Он многое хотел объяснить, хотя мог бы не объяснять ничего. Но потом, прямо в госпитале «Интерлим», безумцы с корабля напали на него так свирепо, что теперь не вызывает сомнений: они явились именно за ним. Во вспыхнувшей перестрелке я бежал вместе с детективом из Нью-Йорка, также... превращённым. И ещё двумя случайными знакомыми, которые быстро нас покинули. Пока меня не нашёл мистер Априле, что также разыскивал Габриэля, я не встречал никого из вашего рода, кроме дикарей, убийц и кровожадных монстров.
Вновь ненадолго замолчав, Элиотт продолжил размеренно и разве что немного печально:
— Одним из которых, возможно, я стал сам. Мне оставалось только предполагать, Донован. Предполагать... и пытаться помочь. Мистер Хёрст был добр ко мне. Долг чести — всё, что у меня осталось.