О чём можно думать, когда незнакомый байкер идёт к твоему автомобилю? О многом. Альберт Карл, например, ретроспективно оценивал пройденный путь. Когда стоишь на карнизе, уже не переживаешь за свистящий чайник.
На самом деле, Орлеан — это огромный пригород. Благоустроенный на западе, сносный на севере и абсолютно невзрачный в остальных направлениях. Это легко определить — стоило перебраться через мост, как город кончился, будто его не было. Восточный берег ещё лет сорок назад затопили сельские аллеи и участки со спящими у гаражей пыльными машинами. Неказистые панельные сараи сменялись земляными площадками перед автобазами и оптовыми магазинами, оставляя многофутовые разрывы между отдельными владениями. Двухэтажные дома встречались редко — чаще всего это были деревянные церкви, поднимавшие головы среди шелестящих крон. Почти исчезло движение, как только Альберт Карл оставил ревущий бетонный жёлоб центральной магистрали и сделал круг по спиральной эстакаде. Джип Априле в молчании проследовал на север, заливая ярким светом фар покосившиеся изгороди и земляные съезды. Одно время Элиотт даже ехал с опущенным окном, чтобы слышать успокаивающий шорох тяжёлых семидюймовых шин «Джислейвд», предназначенных для езды по пересечённой местности. Изредка с хрустом ломались травяные стебли и мелкие сучья. Шарахнулась прочь белка. В остальном ночь оставалась темна и спокойна. Сколько бы Альберт Карл ни прислушивался, он не мог расслышать выстрелы.
Несколько минут назад профессор даже миновал центр обеспечения базы морской пехоты и административные корпуса береговой охраны. Словно в насмешку над теориями заговора, в небе так и не возникло зловеще парящих чёрных вертолётов. Оба правительственных учреждения банально закрылись на ночь, а за невысокими оградами пустовали аккуратные газоны. Затем началась та самая деревня. Если бы не асфальтовое покрытие да торчащие тут и там металлические вышки, невозможно было бы и предположить, что чуть к югу проходит восьмиполосное шоссе, ведущее в деловой центр крупного мегаполиса. Так и выглядит настоящая душа Америки — шоссе и деревни — душа одноэтажной страны. Майкл Маршалл не напрасно писал, что становой хребет американского общества — это крошечные городки, прилипшие к промышленным осям.
Потом возник мотоцикл.
Профессор снова опустил стекло, запоздало сообразив, что без проблем заметит лодку на фоне зарева (ещё один недостаток плана), и рефлекторно взглянул на часы.
04:11.
Можно было гордиться собой. Он успел ровно к назначенному времени, если этот факт ещё значил хоть что-либо. Маленький, незаметный рекорд... Теперь Альберт Карл тоже смотрел на пожар, ни капли не удивляясь присутствию или тону незнакомца. Всё объяснялось просто — секунду назад профессор взглянул в зеркало бокового обзора, убедившись в том, что подсказала Кровь. Щёлкнули разблокированные замки на дверях.
— Лучше садитесь вы, сэр, — без тени насмешки ответил Элиотт. — Вам многое... предстоит услышать.
Они оба смотрели на пожар. Профессор остался так же спокоен.