Елеем лились слова Суккуба, ложь множилась, самопроизвольно возводила себя в квадрат и куб, плескалась в разуме бедной девчонки...Всё это было в достаточной степени мерзко - для мнения простого человека. Адам с ироничной усмешкой вспоминал своё неприятие Дара и новое положение в вампирском социуме, в первые месяцы после Смерти. Впрочем, до сих пор остались, некоторые вещи, которые, к счастью, являются для Оксвэла табу. И сейчас это самое табу, аппетитно манит святого отца вкусить тёплой крови, заставить мёртвый организм снова имитировать подобие жизни...
"Отче наш, Иже еси на небесах, Да святится имя Твое..." - непроизвольно, да. Слова, упрямо не желающие пропадать из головы, намертво въевшиеся в сознание, старательно цеплялись за остатки Человечности - почти как сам Адам - и вновь звучали в голове священника, наплевав на то, что образ бога давно подменён, да и другие молитвы теперь в фаворе у этого "пастора"... Но, наваждение отступило, и Адам с торжественной грустной полу-улыбкой продолжал слушать витиеватую ложь Брата Луи.
- За твоей умопомрачительной особой, смиренного святошу никто и не заметит, - тихо шепнул Адам на предостережение Луи, улыбнувшись, - предпочитаю пакеты - заразы меньше...
Затем, в установленный план, вмешался Генри. Вмешался ненавящево, но весьма показательно, всего лишь появившись в поле зрения: огромная туша мощного афроамериканца занимала большую часть коридора - такой мог стать проблемой даже для вампира.
- Приветствую Вас, сын Господень...Мы здесь, в скорбном торжище, для очищения от скверны, что была принесена в священные стены этого храма науки и сострадания, непослушными детьми Божьими...Я - святой отец Адам Оксвэл, и хотел бы прочесть несколько молитв и провести скорую литанию по усопшим...