— Я, пожалуй, рад, что в такой ситуации с нами оказался детектив.
Элиотт покачал головой. Похищения людей? Ситуация не становилась простой или обыденной, зато на горизонте начала оформляться теория:
— Что ж, если госпиталь «Интерлим» связан с каким-то расследованием, это объяснило бы и перестрелку, и многое другое. Но... не объяснило бы нас. И вас.
Альберт Карл поправил зеркало заднего вида, чтобы держать в поле зрения заднее сиденье, но посмотрев один раз, старался больше в него не смотреть. Всё равно в салоне было темно и он никого не видел. Теория получилась глупой и ничего не объясняющей. Элиотт снова коснулся дыр от пуль, прятавшихся на его жилете. И это он ещё не знал, как выглядит «со спины»... Не находя ответов, он играл с гипотезами как слепой котёнок играет с клубком. Поэтому Элиотт сделал самое простое, что мог — ответил взаимностью.
— Ладно. Хорошо. Меня зовут Альберт Карл Элиотт. Мне пятьдесят четыре года, почти пятнадцать из которых я преподаю в Университете Луизианы. В Батон-Руж и здесь, в Орлеане. Я приглашённый профессор, доктор математических наук. Моя специализация — теории поведения детерминированных и недетерминированных нелинейных систем. Звучит так скучно, что умереть захочешь, поэтому для одной из них публика придумала вкусное название. Теория хаоса.
Задумчиво глядя в руль, Альберт пытался представить, каким образом он мог оказаться частью детективного расследования. Но клубок всё катался, не желая разворачиваться. Котёнок внутри него начинал жалобно мяукать, придавленный утюгом из незаданных вопросов.
— В практическом смысле я занимаюсь разработкой социальных моделей. Корпоративные структуры, коллективная иерархия. Я использую методы математики, чтобы предсказывать реакции общества на заданный раздражитель. Не психология, всего лишь динамическая модель. С этим связана... одна... странность, сэр. То, о чём вы спрашивали. Нечто подозрительное. Две недели назад ко мне пришёл человек. Он сделал чрезвычайно странное предложение. Заказ на частное исследование структуры некой преступной группировки, которую я принял за мафиозную семью. «Связана кровным родством», «чрезвычайно агрессивна». Он так сказал. Мне показалось, что он опасается или за себя, или за меня. Ни телефонов, ни почтовых адресов, даже имя, которое он назвал в первый раз, было фальшивым. Я не знал, что ответить. Но вскоре состояние здоровья заставило меня лечь в госпиталь, а этой ночью человек пришёл снова. Он сказал, что вынужден был спасти меня, но моя прежняя жизнь окончена. Говорил о Боге. Назвал нас «Сородичами».
Тихий голос Альберта Карла замолк. Законы формальной логики предписывают завершать рассуждение выводом, но какой вывод он мог сделать из своих слов?
— Этот человек был застрелен на моих глазах. Габриэль Хёрст. Не слышали это имя?