Первой заметила приближение зубастых тварей Горав - и отреагировала это, как и стоило любому человеку, особенно женщине: она закричала, что было силы. Но при этом танцовщица сохранила достаточно самообладания, чтобы не покинуть своих сотоварищей, и лишь настороженно следила за тем, что происходит вокруг...
... А происходило следующее: следопыт, отступив на относительно безопасное расстояние от берега пруда, выстрелил в одного из крокодилов, которые практически одновременно приблизились к кромке воды; увы, стрела ранила лишь водную гладь и, не причинив вреда никому, медленно опустилась на илистое дно озера. Практически одновременно с Лоэтусом отреагировал на приближение клыкастых бестий и Дивинти: молодой человек что-то прошептал, совершил замысловатый жест пальцами обеих рук, и из этой мудры* внезапно вырвался луч пронзительно-синего света, который, достигнув поверхности воды в том самом месте, где ныне пребывал второй крокодил из тех, что тайком подплыли к берегу, заставил воду буквально задымиться от холода. Хруст легкой корочки льда был отчетливо слышен всем, равно как и судорожный рывок рептилии, когда ее, хладнокровную и непереносящую низких температур, внезапно охватил такой хлад, который эта тварь наверняка никогда в своей жизни не испытывала.
Одновременно с благородным чародеем начал плести паутину волшебства и молодой художник, у которого, судя по всему, было намного больше талантов, чем о том можно было догадаться, лишь взглянув на сие юное создание. Мгновение - и тот луч холода, который пронзил водную гладь и заставил ее заледенеть, пусть и на мгновение, внезапно продолжил свое существование, на сей раз в виде звука. Точнее, какафонии резких, громких, неприятных звуков, которые, как верно догадался Мараджайн, так не любили все хладнокровные животные. Крокодилы замерли на мгновение-другое, пытаясь понять, что же происходит в их обычно спокойном и безмолвном пруду, а тем временем Мараджайн и Горав устремились прочь от воды, ближе к спасительной сени лесной чащи.
Тем временем Роберт, воспользовавшись временным замешательством рептилий, попытался атаковать одну из них, ту, которая была ближе всего к благородному рыцарю, стоявшему у самой кромки воды; увы, прочная кожа крокодила сродни рыцарской броне, и могучий меч паладина лишь скользнул по ребристой спине твари, так и не причинив ей вреда. Более удачен был в этом плане Бахтияр, стрела которого вонзилась в голову клыкастой твари.
Пока дворянин и рыцарь пытались хотя бы ранить внезапно активизировавшихся хищников, еще один - почти вдвое больших размеров, чем предыдущие трое - внезапно всплыл на поверхность пруда и устремился к берегу. Видимо, чары Мараджайна не подействовали на тварь, и теперь та решила разобраться с возмутителями спокойствия в ее маленьком царстве, с теми, кто посмел обидеть ее детей мгновениями ранее. Когда крупный крокодил уже находился почти у самой кромки воды, готовясь выбраться на берег, Рахман наконец закончил свою молитву Муругану, богу с шестью лицами, восседающему на павлине и повелевающему всеми войнами, битвами и сражениями во всем мире; увы, рептилия была слишком ловка и увернулась от потока священной энергии, которая в ответ на мольбу Рахмана низверглась с небес в озерную гладь.
Шум, треск, ледянящий холод, двуногие, жалящие противной нераскусываемой сталью - это было слишком для двоих из четырех рептилий, и два крокодила, самыми первыми достигшие берега озера, внезапно дернулись, молниеносно развернулись и уплыли вглубь водоема - где они были сейчас, увы, нашим героям было невозможно определить. Их непосредственной угрозой на данный момент оказался крокодил-переросток - и еще один, тот самый третий, который не решился приблизиться сначала, но сейчас уже переставлял свои маленькие когтистые лапки по каменистому берегу пруда.