Клятого акробата на прежнем месте не оказалось. Зато женщины, за которыми он прятался, были целы и, что удвительно, даже не напуганы. В стороне кто-то что-то прошипел, но Вернеру было на это сугубо наплевать: сейчас он дрался за свою жизнь, и единственые посторонные звуки, что могли привлесь его внимание, были звуки, означавшие вероятную угрозу - крики, лязг передернутого затвора, свист пуль.
Но то, что он услышал над собой, было подобно резкому удару камнем по голове:
- СЮРПРИЗ!
Ублюдок мало того, что уцелел, так еще и издевался над ним, наслаждаясь практической беспомощностью жертвы в окружении своих приятелей-бретонцев. От неожиданности пожилой военврач рухнул на задницу и отполз на пару метров от нахально лыбящейся рожи, затеявшей с кем-то шутливую перебранку и поигрывающую гранатой. Дрожжащей рукой он вскинул ствол и выстрелил. Увы, фон Розе небыл хорошим стрелком, и пуля ожидаемо ушла, как это говориться, "в молоко".
Почувствовав за спиной стенку, Вернер аккуратно поднялся, опираясь на нее и не сводя ствол с неприятеля. Все, остался один единственный патрон, и стрелять на поражение было бессмысленно. Только слепая удача могла помочь ему попасть в ловкача, но австриец всю свою жизнь прожил неудачником, и расчитывать на переменчивую Фортуну немог.
Держа врага на прицеле, Вернер выругался:
- Sheisse! Я не сдамся.
Говорят, перед смертью перед человеческим взором проносятся картины его прошлого, но ничего такого оберштабарц не наблюдал. Было грустно и немного обидно сдохнуть в безвестности, в глухой бретонской деревне, среди циркачей из-за сумашедшего акробата. Впрочем, умрет он, но кто от этого будет горевать? Жены нет, детей нет, близких друзей - и тех нет. А стране плевать - таких, как он, тысячи.
Впервые за свою жизнь фон Розе сам решил свою дальнейшую судьбу и уверенно привел решение в исполнение, неожиданно для окружающих направив дуло пистолета себе в рот. Прогремел выстрел.