Сложно описать то состояние, когда заботливый покров сна постепенно оставляет тебя, пуская на свое место медленно пробуждающийся разум. Сложно, но примерно так можно было описать то, как приходил в себя доктор фон Розе. Тяжелые, будто налитые свинцом веки никак не желали подниматься, все тело казалось одной сплошной дубовой колодой - даже чтобы пошевелить пальцами, требовалось некоторое усилие.
Пока Вернер пытался отдолеть сопротивление собственного тела, урывками начала возвращаться память. Вот он заводит свой Kübelwagen, вот под колесами весело бежит проселочная дорога до Ренна, вот по сторонам дороги из окрестных кустов показались мужчины с винтовками - maquis, не иначе, вот один из них что-то бросает в кабину... Начиная с этого момента память работать отказывалась, стыдливо пожимая плечами: мол, незнаю, хозян, что было дальше и как ты тут оказался.
Наконец, борьба с собственным телом завершилась полной победой доктора: глаза, наконец, открылись, показав майору неизвестный деревянный потолок, а заодно дав ему понять, что он спал, не снимая пенсне. Кряхтя и постанывая от боли в затекших членах, австриец наконец уселся на кровати и, протерев пенсне обшлагом кителя, осмотрелся. Комнатка, в которой он оказался, представляла собой небольшое помещение с деревянными стенами и по-спартански минимальной обстановкой: кровать, на которой он сидел, более заслуживающая название топчана; да прикроватная тумбочка, на которой стояла, освещая все вокруг, до половины сгоревшая свеча. Окон в помещении небыло.
Поскребя начавшую потихоньку отрастать щетину на подбородке, Вернер крепко задумался: куда же он попал? Вариантов, на самом деле, было немного: или он в плену, или его спасли верные Третьему Рейху честные французы. Похлопав себя по поясу и убедившись, что и пистолет, и верный старый планшет, оставшийся еще с первой войны, при нем, фон Розе несколько подуспокоился - партизаны не дураки, они бы не оставили оружия. Вдруг словно холодный пот прошиб доктора: может, достали патроны? Тогда оружие бесполезно! Проверив пистолет и заодно планшет, мужчина убедился, что патроны и деньги наместе, а значит, что его действительно спасли лояльные режиму Виши люди. Scheiße, теперь замучаешься писать объяснительную в комендатуру, где так долго пропадал. Впрочем, нет худа без добра: лучше сидеть дома, попивая баварское пивко с obersrartz Циглером, чем куковать в плену или, тем паче, валяться мертвым только потому, что какие-то dummköpfe никак не желают понять, что противостоять доблестной германской армии бесполезно. В плену бы было тоже некомфортно: в молодости Вернер уже в первую сидел у русских в лагере где-то под Irkutzk, и ничего хорошего из тех воспоминаний не вынес. Но там хотя бы кормили и не заставляли много работать, не то что в нынешних отечественных Stalagen...
На мысли о еде желудок военврача решил напомнить о своем существовании, громким урчанием выразив свое недовольство тем, что его морят голодом. И действительно - поесть бы не помешало, в конце-то концов, раз его спасли, то уж накормят точно. И получат за это не только рейхсмарки, но и благодарность от командования Вермахта за спасение жизни офицера.
С некоторым трудом приняв вертикальное положение и оправив мундир, фон Розе покинул место своего сна. Перед ним был широкий коридор и две лестницы, ведущие наверх и вниз. Дом, где оказался незадачливый австриец, был явно огромных размеров, и никак немог принадлежать какому-нибудь фермеру. Родовой замок кого-то из дворянских родов Бретани? Возможно. Но, стоя неподвижно в коридоре, ответы на вопросы никак не получишь, и посему доктор решительно направился к лестнице вниз.
Снизу даже не самый чуткий слух мужчины улавливал сплетшуюся в единую какафонию шум от немаленького скопления народа. А заодно Вернер учуял и ароматы кухни. Ну, значит, теперь он точно не останется голодным! Хотя, конечно, вопрос, что за толпа могла собраться в таком количестве в полудикой Бретани и главное - зачем, не покидал врача. Но об этом можно было подумать после.
Спустившись в залу, фон Розе натурально отвалил челюсть. Такое ощущение, что в зале собрались в полном составе толи цирковая труппа со своим переносным зоопарком, толи циганский табор. Хотя, если бы тут были цыгане, они наверняка бы сначала ограбили его, а потом вообще разорвали на части. И это бы было логично: политика бешенного ефрейтора по истреблению расово неполноценных почему-то вызывала у цыган, непонимавших, какое благодеяние им оказывают, лютую нелюбовь к подданным Рейха.
Хохотнув своей незамысловатой шутке, фон Розе решил поблагодарить своих спасителей, которые хоть и выглядели, как клоуны, но были, видимо, приличными людьми. Вон, вообще, какой-то парень в костюме ковбоя ии толи клоун, толи акробат, изображали сценку толи из Майн Рида, толи из Карла Мая. Впрочем, непринципиально. Набрав побольше воздуха, Вернер гаркнул и отсалютовал присутствующим:
- От имени Obercommando der Hees благодарю вас за спасение офицера Вермахта! Heil Hitler!
По крайней мере теперь, если среди циркачей есть сикофант Геббельса (а он наверняка есть - они везде!), он донесет, что спасенный фон Розе не забыл о фюрере и родной партии, пускай и не являлся членом NSDAP.
К счастью Вернера, погруженный в свои мысли, он не особо-то и смотрел по сторонам, и поэтому на некоторую неестественную внешность ряда "циркачей" не обратил внимания.
Занявши свободный стол и дождавшись мигом подскочившей официантки, австриец заказал пивка и что-нибудь "на позавтракать", а задно попросил подойти к нему местного старшего. Отдав указания, доктор фон Розе вновь погрузился в свои мысли.
Из задумчивости Вернера выдернул громкий выстрел. А у "ковбоя", оказывается, оружие настоящее! Эти клоуны точно сумашедшие!